[wars-of-the-roses]

Название: Honoris causa*
Автор: Дом Ланкастеров
Бета: будет названа позже
Гамма: будет названа позже
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи: ПП, ТЛ, АД, и другие
Жанр: драма
Размер: миди
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: В школьные времена Питер Петтигрю - незаметный, неуклюжий мальчишка, следующий, как тень, за Джеймсом Поттером. Возрождать Темного Лорда в одиночку отправился, как будто, совсем другой человек, способный убить шестнадцатилетнего только потому, что тот лишний, но решившийся отрубить себе руку, чтобы другой человек смог обрести тело. Фик - попытка представить, как произошло это превращение.

*Honoris causa(лат) - по совокупности заслуг.

Тема задания: Свой среди чужих, чужой среди своих (шпион одной организации в стане другой)
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война Роз».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям "Раскрытие темы/общее впечатление"

1

Я стою под навесом, прячась от дождя, стараясь, однако, не прислониться спиной к каменной кладке и не испачкать мантию. Вокруг непроглядная темень. Странное место для встречи. Через пять минут я должен буду открыть дверь и войти в старую, ничем не примечательную маленькую церквушку, во всяком случае, именно так я идентифицировал здание, к которому меня перенес портключ. Шарю в кармане, нахожу самую большую монету и бросаю в сторону. Самая большая – не значит галлеон, у меня там есть полтинничек серебром. Даже не звякнула – хлюпнула где-то рядом. Детская привычка задобрить, если хочешь получить немного везения, главное - не отдать слишком много, можно хапнуть удачи больше, чем сможешь унести…

На школьных друзей я когда-то потратил золотой галлеон, подаренный бабушкой к поступлению. Глупо, да? Но мне нужен был хороший друг, потому что сам я – никакой. Именно так я думал в то утро, когда должен был сесть на Хогвартс-экспресс первый раз. Бросил новенький, сверкающий кругляш под вагон, став на его первую ступеньку, и пошел искать. Мне нужен был тот, вокруг кого уже собрался кружок слушателей, тот, кто будет заводилой. Только не надо работать локтями, наоборот, мое амплуа – отойти в сторону так, чтобы в глаза бросилось, как мне хочется быть рядом, а меня не заметили. Тогда я все сделал правильно, сработало – Поттер махнул мне рукой, приглашая к ним в лодку, мы поплыли через озеро вчетвером, так же, как случайно собрались в одном купе. Мы вместе уронили челюсти от восторга, как положено в этот момент всем первокурсникам, и получилось, что у меня появился не один друг, а три.

Я давно лишился глупых иллюзий, себя-то устраиваю… ну, какого дали, такого и любишь, что бы на тебя из зеркала не смотрело, другого себя не будет. Но мало кому я нравлюсь, да что там, у меня первый раз с девушкой был в оборотке другого из так называемых лучших друзей - Сириуса Блэка. Почему я это вспомнил? Хорошее воспоминание, мне даже не стыдно. Она была счастлива, я тоже. Вспомнил, наверно, потому, что сейчас волнуюсь почти так же, как тогда, только свидание у меня не с девочкой. Я выбрал себе судьбу и назначил ей встречу. Сколько всего в голову лезет, да в таких деталях… У меня что, перед смертью жизнь перед глазами проходит? Да ладно, для того, чтобы меня убить, слишком сложно придумано. Что еще может случиться? Наложат империо и отправят убить кого-нибудь другого? Бессмысленно, иначе этим методом пользовались бы постоянно. Неэффективны убийцы под империо, Поттеру с Блэком давали его на вкус попробовать, вкусное оно было, приторно сладкое только, как сказал Блэк, свои мозги не работают, делаешь только то, что сказано. Зачем еще меня могли пригласить? Узнать что-нибудь? Я еще ничего из себя не представляю, я еще не в Ордене, только они – уже. И тут дверь открывается, и отчетливый, даже сквозь шум дождя, голос произносит.

- Ну что же ты, Питер. Уже лишнюю минуту там стоишь.

Выпрямляю ноги и шагаю так, чтобы трясущиеся колени не подогнулись, иду на голос, в дверь, которая только что сама распахнулась для меня. Потом иду почти на ощупь среди рядов старых стульев, не спотыкаясь в полной темноте только потому, что знаю, как устроены все маггловские церкви – от входа прямой проход до самого конца.

- Так что же, Питер Петтигрю, ты хочешь у меня спросить?

- Я в письме спросил: "Нужны ли вам другие гриффиндорцы?"

Я разговариваю с темнотой, пытаясь хоть что-то разглядеть, но если снаружи темень, в узкие церковные окошки ни один пучок света не проберется. Люмус зажечь не решаюсь, у меня в рукаве есть козырь, который может спасти, в темноте он останется моим тайным оружием: пока будут искать человека, можно попытаться уйти другой ипостасью. С шестнадцати лет я умею превращаться в крысу.

- Продолжай свою мысль, если это не просто любопытство.

Ну конечно, любопытный гриффиндорец пишет Темному Лорду о своих сомнениях.

- Я могу предложить себя.

- Считаешь это аукционом неслыханной щедрости? Ну, положим, друзья тебе рассказали...

- Нет, я узнал сам.

- Вот как?

- Я там был и могу пересказать разговор слово в слово.

Тут я дохожу до конца прохода. На одном из подсвечников загорается огонек, и теперь виден хотя бы силуэт. Человек, с которым я говорю, сидит в первом ряду. Мало что можно разглядеть, пожалуй, только то, что на нем мантия с высоким воротником, а волосы в идеальном порядке.

- Значит, разговор контролировался, у меня не было шансов уговорить их?

- Не совсем так, они не знали, что я там.

Человек резко оборачивается, но его лицо полностью скрыто темнотой, это на меня падает неровный свет обычной маггловской свечи.

- Любишь подглядывать за друзьями, Питер? И как тебе это удается? Они не знают свой дом настолько, что ты можешь спрятаться от них там?

- Они знают, что я могу спрятаться очень хорошо, но не ожидали в этот раз. А некоторые разговоры навели меня на мысль, что вечер будет интересным.

Температуру этого "интересно" легко определить по тому, насколько нервно тебя выпроваживают. Разумеется, ждали они не Темного Лорда, а предложение о работе, очень выгодное и индивидуальное, только для самых блестящих выпускников школы.

- Продолжай.

Он опять отвернулся.

- Я могу пересказать разговор, но, думаю, самое интересное для гостя - то, что происходит, когда за ним закрывается дверь.

- Я весь внимание.

В самом разговоре действительно не было ничего интересного, самое обычное жонглирование фразами между работодателем с претендентом, полное намеков на широкие возможности и перспективы. "Я думаю, вы прекрасно нам подойдете." Ничего не значащие слова, все важное говорит название места, в которое пытаешься устроиться. Или в которое пытаются устроить тебя. У меня, понятно, разговоров второго типа на практике не было, сначала я не понял, почему Поттеры реагируют так странно, почему такое жесткое сопротивление. Разговор постепенно скатывался к решительному "нет". Джеймс говорил, казалось, очень спокойно, но его голос становился то выше, то ниже, превращаясь в хриплый бас. Я никогда не слышал от него подобного, и не мог понять, что он называет "совершенно очевидной причиной". Пришлось чуть высунуть нос из укрытия и посмотреть на гостя, не полагаясь больше только на слух. Теперь я тоже был поражен: гость не был ужасно одет, не выглядел явным проходимцем, или что-либо из того, о чем я подумал сначала. Напротив, портреты этого человека иногда печатали в газетах, так или иначе, вся Британия знала его в лицо. С тех пор, как в архивах Пророка появилась его последняя официальная фотография, прошло лет семь, но он почти не изменился. Тот, кого нельзя называть по имени.

Я понял, что мои друзья - покойники. Мне было не спасти их, расстановка мебели не позволяла пробраться незамеченным к двери, а аппарировать в виде крысы я не умел. Мне не позвать на помощь, не оказаться в Аврорате (ну кто еще мог тут помочь?), а гость Поттеров был известен как главный враг магглов и особенно магглорожденных в Англии. Он был не просто врагом, его организация частенько убивала целые семьи. Вот как, оказывается, это происходит.

- Не все так очевидно бессмысленно в моих действиях, - Темный Лорд внезапно переключил внимание на Лили, оставляя Джеймса с его мальчишеской упертостью в стороне, - я знаю, что ты разорвала отношения со своими маггловскими родственниками. Почему?

Лили делает вдох, похожий на всхлип, но ничего не произносит.

- Ну же, я, конечно, могу спросить их самих, - гость сделал вид, что встает.

- Нет, подождите. У моих родителей две дочери, то есть, у меня есть сестра. Она очень хотела в Хогвартс, как я, но… ее не взяли, и она не смогла это простить, просто ненавидит все связанное с волшебством… с каждым годом становилось все хуже, родителям приходилось выбирать между нами, но она живет с ними, а я все равно не могу, я не могу вернуться к ним так, как они рассчитывали, поэтому лучше для всех оказалось, если я совсем уйду, - все это Лили выпаливает на одном дыхании.

Это новость даже для меня. Вот почему они с Джеймсом так скоропалительно поженились. Поразительно. У меня четверть маггловской крови, во времена наших дедов на смешанные браки смотрели крайне неодобрительно, но полностью разрывать отношения с семьей по границе маги - магглы?! Все мои родственники так или иначе общались друг с другом.

- Лили, это очень интересная история, - в голосе Темного Лорда зазвучало самое искреннее сочувствие, - неплохо было бы увидеть ее в прессе. Большая статья в популярном журнале, м? В качестве хорошего примера.

- Нет, это плохой пример, - теперь Лили взвилась так, что от ее голоса задрожал воздух, - я сдалась, уступила сестре своих родителей.

Джеймс снова заговорил, но заговорил как хозяин дома, который просит снисхождения к своей жене и немного времени для того, чтобы они могли подумать.

- Хорошо, Лили, я дам тебе время - ты и так сделала то, что я хотел бы от каждого магглорожденного. Мы не враги. Подумайте над моим предложением, я еще вернусь к вам.

Он оставил их думать, однако размышлять они закончились быстрее, чем можно было ожидать, и мне придется рассказать, как.

Ну, что ж, рассказываю:

- Они здорово перепугались. Настолько, что через пять минут Дамблдор был там - вызвали через камин.

- Почему?

- Решили, что ничем хорошим это не кончится.

- А он?

- Он решил взять их к себе, - да, я бы сформулировал это именно так, - к себе в Орден Феникса.

Думаю, Темный Лорд знает об этой организации гораздо лучше, чем я даже после пространного объяснения Дамблдора.

- Что именно Дамблдор решил с ними?

- Он сказал, что они слишком молоды, но, раз приняли такое опасное решение - отказать Темному Лорду, придется серьезно задуматься о своей безопасности. Сейчас они в одном из тайных убежищ.

- А ты?

А я не знаю, что со мной случилось. Собирая в спешке вещи, они обсуждали, стоит ли послать нам весточки, что стоит писать, как мы отреагируем. И, как само собой разумеющееся, что мы все там будем. Это все… список к нему не прилагался, как бы я не хотел его услышать. Конкретно обо мне не говорили, но… я вдруг представил себе дальнейший разговор, которого, к счастью, на самом деле не слышал, но действительно хорошо представил: как Лили, бывшая Эванс, говорит Джеймсу что-то вроде "он же все равно побежит хвостиком за вами, лучше возьмите сразу", а он отвечает ей "ну да, наверное".

И я представил себе, как меня тащат. Всю жизнь, из одного ордена в другой, и везде я за ними, где-то на предпоследней роли, сразу перед тем, кто будет разносить чай с бутербродами, если такой человек у них будет. И только потому, что обидеть – жалко. Столько лет я выбирал это сам, все семь курсов, но теперь, кажется, достаточно. И я отправил письмо Темному Лорду.

- Мне еще не предлагали, но предложат, я уверен.

- Ты так думаешь? Может, не на этот раз?

Если бы я не считал, что в темноте по чужому затылку нельзя определить эмоции, решил бы, что мне почудилась вспышка удовольствия от чего-то, что я сейчас сказал, но в голосе Лорда, и так не слишком приятном, все более резкий сарказм. Знал бы он, сколько раз я проклинал так щедро потраченный на членство в мародерах галеон, попадая из одной невообразимой переделки в другую.

- Думаю, предложат.

- Что-то не хватает уверенности в твоем голосе. Ты похож на мальчишку, который испугался, что на этот раз его не возьмут с собой, и побежал покупать себе запасной билет.

Он хватает меня за рукав мантии, сжимает влажный материал в горсти, а потом одним движением швыряет меня на пол перед собой. Это не желание причинить боль или унизить - я просто должен был оказаться на том месте, на котором оказываюсь. Он берет меня за подбородок и заглядывает в мой разум. Ощущение не из приятных, потому что больше у меня нет от него секретов, он может видеть моими глазами все, что когда-либо со мной случилось. Десять минут спустя он знает обо мне все.

Под прожигающим взглядом вспоминаю свою маленькую жизнь, а в конце – историю о том, как Блэк чуть не отправил Снейпа к праотцам, а Джеймс его спас, и самое важное, что в этой истории увидел я. Вижу, что он понял это главное, понял, что я ищу, придя к нему. Это сложно сформулировать словами, попробую когда-нибудь, ведь это краеугольный камень всей истории, которая со мной случилась.

А смех у него оказался приятным, почти человеческим, не совсем, конечно, но почти.

- Значит, ты посчитал меня хорошей заменой, да? Ну, покажи мне.

Я оборачиваюсь и запрыгиваю на стул, чтобы меня лучше было видно. Он смотрит так, как никогда на меня не смотрели: без капли брезгливости, с интересом и одобрением, перегибается через подлокотник между нашими креслами, протягивает руку и разрешает вежливо обнюхать, а я навсегда запоминаю его запах. Его ладонь теплая, а запах – какой-то размытый, слабый, металлический. Рука проходится по спине, пальцы находят выступающие позвонки и ощупывают их.

- Суперинтересно. Возвращайся.

Теперь его лицо освещено, и я могу немного его рассмотреть. Он красив на фотографиях и, наверно, издалека, но вблизи производит странное впечатление - кожа какая-то неживая, черты немного сглажены, как маска, но взгляд цепкий, препарирующий, под ним не очень приятно находиться. Он откидывается на спинку стула, смотрит на меня сверху вниз, хотя я уже в человеческом облике, долго барабанит пальцами левой руки по подлокотнику.

- А еще ты готов подстраиваться под каждого, кто тебе нужен, и делаешь это великолепно. Всегда можешь подружиться с тем, кого выберешь сам. Интересно, со мной - сможешь?

А потом совершенно серьезно и властно:

- Я ходил в эту церковь много лет назад, и не по своей воле. Сожги ее для меня.

- Я? Может, не стоит?

- Ты мне отказываешь?

И тут я действительно пугаюсь. Слишком расслабило все это – темнота, теплые руки, странное ощущение, что я здесь свой. Просто примерил на себя. В детстве дедушка, тот, который маггл, частенько отхаживал меня по спине толстым офицерским ремнем. Когда я приехал домой после шестнадцатилетия, первое, что сделал – сжег его инсендио. Все детство пытался это сделать, уничтожить прямо у него в руках, но так и не смог, хотя неконтролируемой магии во мне было… ну, достаточно. Сжег, а потом долго ревел, сам не зная, почему. Потому что хороша ложка к обеду. Я ненавидел его, разумеется, деда, а не ремень, настолько, что в какое-то Рождество, когда мне было восемь или девять, загадал, чтобы в этот год он умер. А он не умер ни в тот год, ни в шесть следующих, и ремень применял, а я перестал верить в волшебство, кроме того, которое можно увидеть.

- Я не передумаю. Идем, подожжем ее с двух сторон.

Что бы не писали в Пророке, я уверен, что вряд ли Тот, Кого Нельзя Называть, часто делает это сам. Наверно, для него эта вылазка, без телохранителей, без подготовки, эта пустая церковь – что-то вроде шалости. И вот странно, когда шалости устраивали Блэк и Поттер, у меня внутри всегда что-то сопротивлялось, какой-то страх, что они, может, выкрутятся, а я на этот раз – нет, всегда мне было не по себе, а шалость с Темным Лордом мне понравилась. Мне было понятно, что он делает, было понятно - зачем, и было спокойно с ним, да, первый раз в жизни я почувствовал себя спокойно – на все сто.

Наша шалость удалась, несмотря на проливной дождь… Я долго возился, пытаясь в темноте поджечь стропила - бить инсендио в каменную стену казалось бессмысленным, летящие прямо в лицо капли дождя сбивали настрой, не получалось разжечь огонь, ощущая, что весь мир вокруг - вода. Когда крыша все же немного задымилась, Темный Лорд продемонстрировал мне, что вся школьная программа - детский лепет, настоящее волшебство - другое. Под его палочкой старые, замшелые кирпичи кладки начали расплавляться и медленно потекли вниз лавой. В теплом свете от раскаленных камней видно было, как он улыбается. Лорд дернул меня к себе, и мы аппарировали.

***

Знаете, кому я больше всех завидовал? При этих словах гриффиндорцы усаживаются поудобнее и начитают вспоминать, кому я поддакиваю больше, Поттеру или Блэку. И попадают пальцем в небо, потому что всю школьную жизнь я завидовал Северусу Снейпу. Тому, что он мог быть один, не боялся быть один, выбирал быть один. Я так не мог. Когда нужно было прогибаться, подстраиваться, я злился, но делал это, потому что остаться одному было гораздо страшнее. Чувствовал, что становлюсь все более пустым местом, но иначе не получалось. Поэтому, когда нужно было смеяться над Снейпом, я смеялся громче всех.

То есть, я, конечно, не знаю, может, Снейпу тоже хотелось с кем-то дружить, но он ничем не готов был пожертвовать, ни одной из своих многочисленных заморочек. И ему явно было плевать, кто что думает. Никогда и ни в чем не велся на чужое мнение, ни одну из привычек, за которые его шпыняли, не изменил. Мне только всегда было интересно, если бы Эванс, до того, как они поссорились, его попросила, он стал бы, например, чистюлей? Но она, наверно, не просила. Вот странно, настоящая дружба любую цензуру снимает, Блэк шпарил Джеймсу все, что только в голову приходило, получал в ответ то же самое, но они всегда мирились, даже после драк, и все эти разговоры действительно шли на пользу. А Эванс, наверно, была слишком правильной, раз молчала.

А потом… Вслух наши гриффиндорские девочки ее ругали, еще бы, Снейп не был красавцем, весельчаком, заводилой, хорошим игроком в квиддич, как Поттер. Но когда она и правда дала ему от ворот поворот - это был шок. Даже самые глупые из них понимали, что уйти от Снейпа в тот день, когда его и так отделали, что бы он там не ляпнул - удар в спину. Молодец. Девчонки на этот раз оказались не на нашей стороне, вокруг нее сразу образовалась небольшая пустота, но она и не заметила - Джеймс обеспечил ее компанией. Кто я был, чтобы порицать ее, сам когда-то выбрав так же? Но сильнее всего ненавидишь свои недостатки в других, поэтому с ней я даже притворяться особо не мог, просто старался всегда оказаться по другую сторону от нее. Блэк, который был у нас понаблюдательнее остальных, как-то спросил меня "Ты-то чего?". Он смотрел на новоиспеченную парочку иначе - его друг хотел что-то получить и получил, Джеймс рад - и отлично. Ну, по крайней мере, старался так смотреть, некоторым людям удается обмануть даже самих себя - так им хочется быть добрыми и правильными. Мне его было даже немного жаль.

***

Мне приходится обойтись без экскурсии по тайному убежищу Организации, но, увидев всего одно помещение, я почти уверен, что я там. Интуиция, как выяснилось позже, меня не обманула - это то место, которое к тому времени уже семь лет искало, но официально так и не нашло Министерство Магии. Мне безумно нравится знать то, чего не знают другие. Теперь маленькие школьные секреты остались позади.

Но пока Лорд пространно говорит о том, что Дамблдор читает мысли без веритасерума и заклинаний, и, если я хочу пережить следующую встречу с ним, мне надо быть готовым. Первое, что я думаю - да ну, дедушка Дамблдор никогда никого не убьет.

- Хочешь проверить? - спрашивает Лорд, - впрочем, уже не важно, чего хочешь ты. Твоя форма слишком удачна, чтобы я позволил тебе умереть.

Оказывается, у Темного Лорда один способ учить - боль. Со мной разговаривает нанятый маггл: то это дружеская беседа, то жесткий допрос, маггловский, наверно - он не дает мне засыпать, светит лампой прямо в глаза, орет. Но каждый раз, когда я вспоминаю о том, чего не должен вспоминать, получаю заряд бодрости и от Темного Лорда, который наблюдает, развалившись в темном кожаном кресле в углу. Боль прямо в голове, он издевается, меняя ощущения - то мне отпиливают конечность, то вдруг я чувствую, что лишаюсь глаза, а глазница горит огнем.

В помещении нет окон, я понятия не имею, сколько времени мы здесь, я смертельно устал. Маггл задает вопрос за вопросом: зачем я пришел в Орден, что я делал ночью у сгоревшей церкви, где я последний раз видел Темного Лорда. Я сам чувствую, что мне становится лучше – врать легче, я сам верю в то, что говорю. Но допрос продолжается круг за кругом, пока мне не становится совершенно все равно - я не боюсь этих вопросов, я не боюсь боли, уже ничего не боюсь - на поверхность выходят совершенно другие эмоции. В какой-то момент мне кажется, что теперь я и в человеческом облике становлюсь крысой - когда я зверь, злость превращается в действия гораздо быстрее, как человек я обычно заталкиваю ее обратно, моя человеческая злость и раздражение только смешат всех вокруг. Мне хочется обернуться прямо на глазах у маггла и посмотреть на его реакцию. Мне хочется, чтобы у меня выросли такие зубы, чтобы я мог и в человеческом обличье перегрызть ему горло.

Маггл угрожает, рассказывает о пытках, которые меня ждут, но достает только черную резиновую дубинку.

- Сейчас я буду ломать тебе пальцы, - говорит он, - руки на стол.

Я оглядываюсь на Лорда, который, кажется, уснул в своем кресле. Я все еще должен терпеть это? Для меня происходящее - немного фарс, потому что этот маггл настоящий – несмотря на всю кажущуюся крутизну, палочку он у меня не отобрал, и я все чаще вспоминаю об этом.

Но сказано, что меня допрашивают, я принимаю это в очередной раз и кладу руки на стол. Маггловская дешевка, лакированная когда-то поверхность покрыта сеточкой трещин, кое-где лак облупился. Темно-коричневые разводы как бы намекают, что на эту поверхность иногда проливали не воду. Интересно, что он помнит, этот стол? Я молчу и жду обещанного удара по пальцам. Мне все равно, вряд ли я буду чувствовать большую боль, чем от заклинаний, даже интересно сравнить. И тут маггл пасует. Я перехватываю его косой взгляд на нашего общего владельца – он не уверен, что может. Для него тренировочный допрос – нормально, а сломать кость – чересчур. Пауза затягивается, я слышу, как хронометр на руке маггла отсчитывает секунды.

- Далее он бесполезен, мой Лорд, он сомневается, - я смотрю на того, кто здесь главный, не пряча этого.

Лорд не спит или мгновенно включается в ситуацию.

- Тогда убей его.

Я выхватываю палочку и кричу "Avada kedavra", попытавшись вложить в слова всю свою злость – и вижу, как моя злость убивает.

Приказ был отдан совершенно спокойно, и маггл умирает с крайне удивленным выражением лица: "вы тут убиваете деревянными указками?" Его колени подгибаются, он складывается на пол, как тряпичная кукла, но и у меня теперь колени трясутся. Как же у меня получилось?

Каждый школьник в один прекрасный день читает об Аваде. Она запрещена только в 1903 году, и в любой более-менее старой библиотечной книге подробно описана. Но мало у кого получается. Говорят, это сложно. А у меня - с первого раза. Я как раз достиг той стадии, которую называют "хочется убить", и тут же получил разрешение. Так я первый раз убил непростительным и снова поверил в волшебство, исполняющее желания. Это было действительно здорово.

Разумеется, это не последний из моих учителей. Только магглы, не все они идут в расход. Меня забрасывают вопросами о сексе, о детской ненависти, о друзьях. О самых грязных желаниях - все это я должен уметь признавать. Я должен умолять, я должен играть разных себя с разными людьми, приказывать и унижаться. У меня не должно остаться болевых точек. Эти тренировки прописываются в моем расписании надолго.

Я интересуюсь, нельзя ли добиться того же волшебством.

- Можно. Но одно волшебство всегда можно взломать другим.

Ну что ж, мне не привыкать, мне все время приходится делать что-нибудь через "не могу", и хорошо, если просто под сочувственным и не верящим в мой успех взглядом, а не под градом насмешек - мои друзья-мародеры чередовали эти два приема. Я не удивлен, что здесь все началось с пыток, могло быть и хуже. Иногда я в таком отчаянии от себя, своей неумелости и неуклюжести, что не вижу в себе вообще никакого смысла. Я знал, что сюда не возьмут из жалости, только если покажусь полезным, и, если бы не взяли, не было бы никакого смысла продолжать все это. Жить.

Потом Лорд все же колдует с моей памятью, и, кажется, остается доволен.

- Это будет интересная партия, - говорит он на прощание, - учитывая, что и противник будет знать о тебе то же, что и я.

Мне тоже интересно. Я – пешка в их игре, но разумная пешка, знающая - в игре кое-что зависит от меня.

***
Разумеется, я получаю предложение вступить в Орден Феникса, у меня же абонемент на участие во всех мародерских проказах. Вроде мы закончили школу, но все осталось по-прежнему, мы прячемся, учителя нас ловят. Почему я так думаю? Джеймс мнется, но потом они с Блэком переглядываются, и он начинает разговор.

- Мы решили пока не говорить про анимагию, слишком много всего выйдет тогда на поверхность. Ну, ты понимаешь, если Дамблдор узнает, что мы выпускали Люпина каждое полнолуние…

Я киваю, анимагия – их, у меня самого ни за что бы ни получилось, значит, решают они. Но мое удивление не идет ни в какое сравнение с реакцией Темного Лорда. Кажется, он воспринимает это как личное оскорбление. Возможно, он воспринимает как оскорбление то, что вступившие в организацию, подобную его собственной, могут решить скрыть о себе такое.

- А ты расскажешь Дамблдору. Обо всех. Несомненно, он захочет использовать тебя, чтобы знать больше, чем ему положено. Так я буду знать, что его интересует, и иногда подбрасывать в твои сообщения то, что нужно. Не пугайся, я буду осторожен.

Я снова противен себе, потому что сам никогда не решился бы, а еще хуже, что мне даже в голову не пришло бы сделать не так, как сказал Джеймс. Я ведь всегда слушаюсь тех, кого выбрал. Почему я ничего не могу придумать сам, за меня все решают другие? Даже Темному Лорду я не сам решил написать, мне и это подсказал, пусть и невольно, тот, кому я всегда завидовал.

Дамблдору не понравится, когда я ему расскажу, на его весах – совсем другие гирьки, но делаю, как сказано, хотя и понимаю, как буду выглядеть в его глазах – Питер, сдающий друзей у них за спиной. И все ради того, чтобы приносить хоть какую-то пользу Ордену, ведь в бойцы я точно не гожусь. Я стараюсь, чтобы моя физиономия не выглядела слишком жалобной, но Дамблдор никому не показывает, что ему что-то не нравится, он даже обещает мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не покажет другим, что узнал об этом от меня. Но меня, конечно, ждут особые задания, теперь и от Дамблдора тоже.

***

Дамблдор говорит "постарайся", Лорд говорит - "сделай", поэтому для Дамблдора я стараюсь, а для Лорда - делаю. У меня получается не сразу. Когда мне первый раз дают задание узнать, о чем договорятся на закрытом собрании, без молодняка вроде нас, я придумываю, как мне вернуться - когда все будут аппарировать, я обернусь. Все вполне реально, каждый уходит в свою сторону, никто не узнает, что я не долетел, но под внимательным взглядом Моуди, который нас провожает, я не решаюсь это сделать.

Струсил. У нас в Ордене говорят, что Тот пытает круциатусом даже своих, если они срывают задания, но у меня и мысли нет не вернуться - Он ждет. Я рассказываю о своем плане и о том, почему не вышло, он пристально смотрит, потом говорит одно слово: "Оборачивайся". Подхватывает меня и швыряет на стол, тот самый, привет, старый знакомый, на спину, я больно ударяюсь и застываю. Как всегда, предметы теряют привычное соотношение с моими размерами, становятся чудовищно большими. Следующее, что я вижу - летящее прямо в меня огромное лезвие. Нечеловечески изгибаюсь, уводя от удара голову, ноги сами несут к краю, лечу со стола вниз. Меня ловко подхватывают и возвращают на место. Даже в этом состоянии я не решаюсь укусить, хотя именно этот прием спасал меня пару раз в самых безвыходных крысиных ситуациях. Он опять кладет меня на спину, спокойно расправляет лапки, и снова ударяет ножом в трех миллиметрах от головы. Я снова сбегаю. Он повторяет все сначала снова и снова, пока я не осваиваю навык - не дергаться. Несколько раз он поливает меня водой, поэтому в конце концов комната становится довольно мокрой, а уж о моей одежде, когда я обращаюсь обратно, и говорить не приходится.

- Со страхом можно работать, Питер. Иди, думай. Из простых подсказок - попробуй одновременно обратиться и аппарировать ему за спину.

Я поворачиваюсь к нему, весь мокрый, измученный, обиженный, и чуть не спрашиваю, нельзя ли было сказать это раньше. Потом до меня доходит, что слово "просто" в этой фразе - шутка, и окончательно сдуваюсь, как проколотый шарик.

Это было невозможно. Это было совсем непросто, даже когда он разработал для меня стадии преобразований так, чтобы я смог. Ну, я смог, в конце концов, деваться было некуда.

***

У меня двойная, нет, даже тройная жизнь. Для большинства я остался ничем не примечательным пареньком, который непонятно как попал не на хаффлпафф, а на гриффиндор, попал в мародеры, а потом таким же загадочным путем - в Орден Феникса. Для пяти других, кроме друзей детства в списке теперь Дамблдор – некто непримечательный ничем, кроме умения обращаться в крысу. И, та-дам, третья роль – один из самых ценных источников информации для Темного Лорда - об этом пока знаем только мы вдвоем. Мое присутствие на некоторых собраниях Ордена дает не так уж много информации, гораздо больше я получаю, спрятавшись за хлопьями пыли под диваном или за шкафом, второе безопаснее, но звук хуже, каждый раз приходится выбирать между этими взаимоисключающими вариантами. Очень долго мне кажется, что ничего не происходит. Я должен вести подробнейшие записи обо всем услышанном, это занимает кучу времени и сначала кажется мне нереально бесполезным. Через год я начинаю понимать смысл, через два это кажется мне гениальным: из моих записей, учитывая, что многие попавшие туда разговоры не предназначались для моих ушей (это, кстати, я должен был отмечать каждый раз), можно получить достаточно информации для планирования ликвидации почти каждого из орденцев. Слабые места в защите, нелюбимые ситуации. Привязанности, любимые кабачки. Вдруг все налаживается, и очередная операция – только вопрос времени. Мы выкусываем их по одному: изучаем информацию, пока не найдем такое место и время, когда затраты на ликвидацию будут минимальны.

***
Я и представить себе не мог, что мне придется разбираться в кулуарных разговорах министерства, но запомнить то, чего не понимаешь толком - невозможно. Я пробовал уменьшить пергамент и маггловскую ручку и записывать, но это была, во-первых, жесткая демаскировка (Лорд, увидевший меня за этим экспериментом, хохотал как ненормальный), во-вторых, крысиной лапой писать очень сложно, и почерк даже на крысиный взгляд получался весьма неразборчивым, в-третьих, даже с лупой прочитать это в человеческом облике я не могу. Пришлось разбираться, на помощь приходит, как не странно, членство в Ордене. Дамблдор пытается протащить систему экстренных вызовов помощи, как у магглов. Лорд говорит - нереально: сейчас в аврорате обычный рабочий день, если что-то случается ночью, на вызовы мчаться просто некому. Чтобы реализовать дамблдоровские идеи, нужно устроить круглосуточные дежурства, при этом количество авроров придется увеличить ни в раз и ни в два раза. Крауч считает, что Упивающихся проще просто перебить, нужно только разрешить Аврорату методы пожестче.

Я выспрашиваю у Лорда, что бы предпочел он.

- Ни то, ни другое - мне не нужны непростительные в законе против моих людей, но и сеть контроля над каждым магическим домом, понятное дело, еще меньше. Только Дамблдор не понимает, в какой вопрос на самом деле упирается его законопроект, поэтому я уверен, что его идея не пройдет.

- И во что упирается Дамблдор?

- В то, что идея что-то сделать с каждым домом пересекается с контролем денежных потоков.

Не улавливаю ход мысли.

- Но он не пытается. Мы, конечно, считали для него расходы министерства – примерно все сходится.

- А доходы считали?

Эта идея кажется мне достаточно интересной, чтобы ее озвучить. Дамблдор смотрит на меня так, как будто впервые видит, вернее, впервые видит во мне не просто всепроникающие уши.

- Думаю, ты можешь сам кое-что сделать Питер.

- Могу, - и называю номера министерских кабинетов, в которых стоило бы послушать разговоры.

- Хорошо, разумно, - Дамблдор дописывает номерам фамилии владельцев, ни разу не ошибившись и не задумавшись, - только я не совсем понимаю, когда ты будешь есть и спать. Тебе нельзя все время оставаться крысой, - он так увлекся разговором, что перестал особо выбирать выражения, обычно это мое состояние называлось "анимагией", - это может повлиять на личность, а не хотелось бы. Вряд ли у крыс в ходу задатки экономистов.

Испугал ли он меня? Нет. Я не становлюсь крысой больше оттого, что нахожусь в этом облике, я просто легче выпускаю ее: силу, хитрость, готовность к сидению в засаде и к драке. Учусь у нее, то есть у себя-крысы. У каждого есть животное внутри, но многие давят любые признаки, хотя часто это именно то, чего не хватает в характере. Может, у нас троих, Блэка, Поттера и у меня, получилось обращаться, потому что нам нравились наши внутренние звери, мы не боялись ими становиться? Вот я бы ни за что не захотел стать собакой, это то, что я и так в себе ненавижу, а олень - вообще не про меня. Повезло нам всем? Или наоборот, самое нужное отделили, мы можем влезать в такую шкуру, а в человеческом облике приходится учиться с большим трудом? Вот Блэка готовили быть Блэком с большой-большой буквы, видеть остальных далеко внизу, а он захотел уметь дружить, быть верным и преданным, ну и учился у себя-собаки. А Поттер учился не быть агрессивно-хищным, не кусать сразу, что-то в таком роде.

Может, глупо, что я в каждом так высматриваю звериную сущность, но от школьной привычки не так легко избавиться. Уверен, что Дамблдор не анимаг, при всех его талантах. Причем внутри него хорошо виден зверь, очень большой и страшный, я думаю иногда, что это дракон. Но Дамблдор никогда его не выпустит и очень боится, очень много сил тратит на то, чтобы остаться тем, что он считает человеком. Но и Темный Лорд не анимаг - он, наоборот, ничего внутри не сдерживает, что бы там ни было, оно всегда на свободе, так что ему просто не в кого обращаться.

***

Возможно, Лорд прав – полный список налогоплательщиков не особо нужен министерству, но доказательств нет. Возможно, все это сложилось так давно, что нет никакого смысла обсуждать это.

Самое забавное, что действия Ордена тоже мешают Дамблдору набрать сторонников своей идеи, потому что сколько-нибудь влиятельных членов Визенгамота Орден и так охраняет, иногда незаметно для них самих. Меня это ставит в тупик, честно. Дать Упивающимся грохнуть пяток этих жирных, уверенных в себе куропаток - и законопроект прошел бы на ура. Но нет, мы стараемся, чтобы с ними ничего не случилось. Хотя они и сами могут себя защитить, вернее, могут те, кому повезло с чистокровными предками. В Визенгамоте повезло многим. Их дома один за другим исчезают с карты - становятся ненаходимыми.

Дамблдор и еще некоторые вовсю работают над проектом, который позволил бы сделать свой дом ненаходимым любому. Пока это невозможно, для создания заклинания нужен мощный род, какие были только в старину, как можно больше именно кровных родственников - чем их больше, тем мощнее и послушнее защита. Насколько я знаю, что-то у них получается, но с ограничениями – Дамблдор приспособил для сокрытия дома заклинание Сохранения Секрета, проблема только в том, что Хранителем секрета живущий в самом доме быть не может. Это еще не выходит.

Прошел, в конце концов, проект Крауча, более простой и дешевый, а я внимательно следил за процессом. Докладывать о любых разговорах в министерстве было не очень опасной частью работы, одной из особенностей которой было то, что отчеты в обе организации могли быть копиями друг друга.


Продолжение в комментариях