[Константин Редигер]

Победный лавр венчает нам чело,
Мы сбросили помятые доспехи,
Мы гул боев сменили шумом пиршеств
И клики труб музыкой сладкогласной.
Шекспир, "Ричард III"

Пришло время подведения итогов конкурса. Соревнование было жарким и, мне кажется, интересным. Вчера подсчитывая результаты мы не раз были приятно удивлены высокими оценками конкурсных работ. Тем не менее победители выявились очень ярко и ни одного случая ничьей (чего мы немного опасались) не зафиксировано.

Начнем с отдельных номинаций.

Лучшим рисунком согласно голосования читателей является работа "Ваши тайны в надёжных руках". Средний балл этой работы - 20, то есть она набрала максимальный возможный средний балл.

Лучший коллаж - работа Они украли его магию. Работа имеет средний балл 14,5556. Нельзя не отметить, что победа эта была добыта в нешуточной схватке: результат решили десятые доли.

Лучший видеоклип - Murder, набравший средний балл 19,3.

Лучший перевод - Темный Лорд и его женщины, набравший средний балл 19,0909.

Наконец, в конкурсе лучших текстов безусловно побеждает работа Бог дурака, так же набравшая средний балл 20. Несмотря на столь впечатляющий результат нужно отметить, что немало конкурсных работ перешли границу среднего балла 19, так что эта победа тоже не была легкой.

Поздравляем всех победителей и желаем им не прерывать своего творчества!

Ну и, само собой, остается важнейший конкурс: соревнование команд.
Рад сообщить, что с небольшим, но явным перевесом в нашей "Битве роз"

побеждает команда Дом Ланкастеров!

@темы: текст, видео, светлые, арт, темные, организационное

---

Голосование за внеконкурсные работы

[Tetroka]

Данный пост предназначен для голосования за внеконкурсные работы в соответствии с правилам "Войны роз".
Для этого из всех выложенных командами внеконкурсных работ голосующий выбирает три, на его взгляд, лучших и распределяет их на первое, второе и третье место. Подсчет баллов выполняется следующим образом: за каждый голос, поставивший работу на первое место, начисляется три балла. На второе - два. На третье, соответственно, один. Побеждает работа, набравшая наибольшее количество баллов.

Дом Йорков (Светлые)
Иллюстрация к фику «Репортаж», автор СЮРприз*
Какая разница?, агитационный материал, автор troyachka
Мы - люди, наглядная агитация , автор troyachka

Дом Ланкастеров (Темные)
Несколько коротких листовок, автор:  wine_trying
Быть самим собой, автор  Chergarka*

@темы: текст, светлые, арт, темные, внеконкурсный материал, организационное

---

Снятие масок — Темные — Дом Ланкастеров

[Tetroka]

Случайный свидетель (магл, становящийся свидетелем и невольным участником конфликта волшебников):
Фик Семейные неурядицы, джен, ОМП, ОЖП, кое-кто из канона, автор  Hahnenfeder

Третья сила (взгляд на деятельность УПСов с точки зрения чиновника министерства; работника госпиталя; профессора Хогвартса, учившего и тех, и других; и так далее):
Фик Господин отравитель, госпожа куртизанка, гет, PG-13, Ивэн Розье/НЖП, НМП/НЖП, автор  Artaletta, бета  Lokys.

Рисунок на свободную тему «Свой среди чужих, чужой среди своих» (шпион одной организации в стане другой):
Ваши тайны в надёжных руках, джен, PG, Руквуд, автор  Chergarka*

Перевод на свободную тему:
Темный Лорд и его женщины, джен, PG, Том Риддл, он же Волдеморт (и женщины, разумеется), переводчик  rose_rose, беты  GredAndForge,  Иван Кублаханов

Сложные обстоятельства (по каким-то причинам член ОФ и УПС помогают друг другу, оставаясь при этом врагами):
Фик Да, маста Люц, слэш , PG-13, Люциус Малфой/Кингсли Шеклболт, автор  Yulita_Ran, бета  m.urs

Коллаж на свободную тему:
Они украли его магию, Аргус Филч, автор  дракон7

Магглорожденный УПС:
Фик Уголек, джен, Эдвард Уилкс и его неканонный дед, автор  Модо

Рассказ о том, что происходит в голове у подростка, которому впервые приходится кого-то убить:
Фик Сукин сын, гет, NC-17, Регулус Блэк, Уильям Джагсон, Сьюзен Эйвери, автор  jesska

Свой среди чужих, чужой среди своих (шпион одной организации в стане другой):
Фик Honoris causa, джен, ПП, ТЛ, АД, и другие, автор  wine_trying, бета  La Mela Verde, гамма  Incognit_A

Предубеждения (вопрос о чистоте крови или нечеловеческом происхождении кого-то из соратников с точки зрения чистокровного человека):
Фик Великий миф, джен, R, Альфард Блэк, Сигнус Блэк, Беллатрикс Блэк, автор  virago, бета  Луче Чучхе

Надежды на будущее (ради чего сражаются УПСы, ради чего рискуют жизнью, на что рассчитывают в будущем):
Фик Неадекватные люди, джен, Питер Петтигрю, автор  svetlana_ste, бета  zanuda2007,  Сумман

Иллюстрации к конкурсным фикам:
Slav freak, Антонин Долохов, Питер Петтигрю - иллюстрация к фику Неадекватные люди, автор  katiger

Размышления о жизни, войне и судьбах чистокровных родов женщины, выбравшей свою сторону, но остающейся в стороне от войны:
Фик Грязная Кровь, гет, R, Вальбурга Блэк / Орион Блэк, Кричер, прочие Блэки и не-Блэки по мере надобности, автор  GredAndForge, бета  шахматная лошадка

Женщины в рядах УПСов, участвующие в войне наравне с мужчинами:
Фик Издержки, джен, PG-13, Алекто Кэрроу, автор  Tetroka, бета  The Phantom

Возможность участия маглов в Первой войне на стороне УПСов:
Фик Дождь над Вестминстером, джен, PG-13, Антонин Долохов, автор  Zanuda, бета  teodolinda

Рассказ о причинах, по которым люди решают вступить в подпольную организацию:
Фик Тот, кто не предаст, джен, PG-13, БК-мл., РБ, ЛВ, автор  rose_rose, бета  Иван Кублаханов
Фик Семь встреч в "Трех метлах", гет, PG-13, Регулус Блэк/мадам Розмерта, автор  rose_rose, бета  Иван Кублаханов

Рассказ о научных исследованиях УПСов
Фик Wissen Macht Frei, джен, NC-17, СС, РБ, ЛМ, ЛВ, НМП, автор  Doc Rebecca, бета  tiger_black

Причины и предыстория войны глазами Темного Лорда. Деятельность УПСов в этот период:
Фик Медь звенящая и кимвал звучащий, джен, R, миди, ЭБ, ТР, Пожиратели, АД, автор  virago, бета  svetlana_ste

Мексиканская дуэль (патовая ситуация, когда оба противника наставляют друг на друга палочки и обречены убить друг друга, но почему-то этого не делают):
Фик Неба не существует, джен, R, Амикус Кэрроу, Алекто Кэрроу, Скабиор, автор  jesska, бета  zanuda2007

Конкурсный клип:
Murder, джен, G, Регулус Блэк, автор  The Phantom

Внеконкурс:
Несколько коротких листовок, автор:  wine_trying
Быть самим собой, автор  Chergarka*

@темы: темные, организационное

---

Снятие масок - Светлые

[troyachka]

Итак, голосование закрыто, пока подводятся итоги, снимаем маски!

Фики:
Фик Репортаж, джен, НМП, братья Прюэтты - troyachka, бета neeta

Фик Знаки, джен, Трелони/НМП, Скримджер - neeta

Фик Своя кровь, слэш, PG-13, Ремус Люпин, Фенрир Грейбек - барон де К.

Фик Жук на склоне, джен,Рита Скитер, Бенджи Фенвик, Карадок Дирборн, НЖП, НМП - neeta, бета КП

Фик Осторожно, бабушка!, джен, Августа Лонгботтом, Фрэнк и Алиса Лонгботтомы - Ассиди, бета troyachka

Фик Кость в горле, джен, PG, Северус Снейп, Лили Поттер, Темный Лорд, Люциус Малфой - Нокорро, бета Nat-al-lee

Фик Чистота души, джен, PG, мистер Поттер, Том Марволо Реддл, Мародеры, Фенрир Грейбек, НМП, НЖП - KatrinMort

Фик Сжечь зонтик, джен, G, Рубеус Хагрид - grimspeck, бета Nat-al-lee

Фик На войне как на войне, джен, G, Алиса Лонгботтом, братья Прюэтты - Lady Ges, бета nover

Фик Дорога в ад, джен, G, АД, Наземникус Флетчер, ЛП, СБ, НЖП, НМП - almond_land

Фик Шаг за шагом, день за днем, гет, R, ЛЭ/СБ, ЛП/ДжП - troyachka, бета neeta

Фик Фиделиус, Джен, PG, Джеймс Поттер, Лили Поттер, Гарри - Бледная Русалка, бета Злая Ёлка

Фик Бог дурака, джен, G; миди, АД и другие - rakugan, бета neeta

Фик Великая сила пропаганды, джен, PG-13, мини, Рубеус Хагрид, Темный Лорд и Пожиратели - grimspeck, бета troyachka

Фик Живи дальше, джен, G, Сириус Блэк - Flos Atra, бета - Шенайя

Фик Еще поживем, джен, G, мини, Арабелла Фигг, Элфиас Додж - rakugan

Переводы:
Что мы считаем началом, джен, Поттеры, Тонксы, Уизли, Лонгботтомы - Мильва, бета neeta


Арт:
Рисунок Сибилла и ее миры, Джен, PG-13 - иллюстрация к фику Знаки - СЮРприз*

Рисунок: Гадкий утенок, джен, PG, Темный Лорд, Северус Снейп, Рудольфус Лестрейндж, Белла Лестрейндж - Riddle_Ice

Коллаж Служить и защищать, арт, АД, ММ, РХ, ГП, СС - Valdi

Клип:
Любовь во время войны, гет, слэш, PG-13, Лили/Джеймс, Алиса/Фрэнк, Римус/Фабиан, Северус/Лили - alley_skywalker

Внеконкурсный арт:
Иллюстрация к фику «Репортаж» - СЮРприз*
Какая разница?, агитационный материал - troyachka
Мы - люди, наглядная агитация - troyachka

@темы: светлые, организационное

---

Список конкурсных работ и темы (таблица)

[troyachka]

В связи с небольшим сбоем в графике выкладок некоторые работы, запараллеленые по темам, были выложены в разное время.

В таблице сведены работы согласно выбранным темам.

Список полный. Все конкурсные работы учтены.

В таблицу проставлены средние баллы работ.

Посмотреть

Тема	Дом Йорков	Дом Ланкастеров
Случайный свидетель (магл, становящийся свидетелем и невольным участником конфликта волшебников)	Фик Репортаж, джен, НМП, братья Прюэтты Результат: 17,9	Фик Семейные неурядицы, джен, ОМП, ОЖП, кое-кто из канона Результат: 18,5385
Третья сила (взгляд на деятельность ПС и ОФ с точки зрения чиновника министерства; работника госпиталя; профессора Хогвартса, учившего и тех, и других; и так далее)	Фик Знаки, джен, Трелони/НМП, Скримджер Результат: 16,9333	Фик Господин отравитель, госпожа куртизанка, гет, PG-13, Ивэн Розье/НЖП, НМП/НЖП Результат: 18,2857
Рисунок на свободную тему «Свой среди чужих, чужой среди своих» (шпион одной организации в стане другой):	Гадкий утенок, джен, PG, Темный Лорд, Северус Снейп, Рудольфус Лестрейндж, Белла Лестрейндж Результат: 17,4545	Ваши тайны в надёжных руках, джен, PG, Руквуд Результат: 20
Перевод на свободную тему:	Что мы считаем началом, джен, Поттеры, Тонксы, Уизли, Лонгботтомы Результат: 18,0909	Темный Лорд и его женщины, джен, PG, Том Риддл, он же Волдеморт (и женщины, разумеется) Результат: 19,0909
Сложные обстоятельства (по каким-то причинам член ОФ и член ПС помогают друг другу, оставаясь при этом врагами)	Фик Своя кровь, слэш, PG-13, Ремус Люпин, Фенрир Грейбек Результат: 19,2222	Фик Да, маста Люц, слэш , PG-13, Люциус Малфой/Кингсли Шеклболт Результат: 15,6
Коллаж на свободную тему:	Служить и защищать, арт, АД, ММ, РХ, ГП, СС Результат: 14,3	Они украли его магию, Аргус Филч Результат: 14,5556
Война вторгается в жизнь мага-обывателя	Фик Жук на склоне, джен, Рита Скитер, Бенджи Фенвик, Карадок Дирборн, НЖП, НМП Результат: 18,7692
Магглорожденные в ПС		Фик Уголек, джен, Эдвард Уилкс и его неканонный дед Результат: 19,4167
Рассказ о том, что происходит в голове у подростка, которому впервые приходится кого-то убить	Фик Живи дальше, джен, G, Сириус Блэк Результат: 11,8333	Фик Сукин сын, гет, NC-17, Регулус Блэк, Уильям Джагсон, Сьюзен Эйвери Результат: 16,7778
Юмористический рассказ о жизни молодой семьи в условиях войны	Фик Осторожно, бабушка!, джен, Августа Лонгботтом, Фрэнк и Алиса Лонгботтомы Результат: 18,4545
Свой среди чужих, чужой среди своих (шпион одной организации в стане другой)	Фик Кость в горле, джен, PG, Северус Снейп, Лили Поттер, Темный Лорд, Люциус Малфой Результат: 15	Фик Honoris causa, джен, ПП, ТЛ, АД, и другие Результат: 19,5556
Предубеждения (вопрос о чистоте крови или нечеловеческом происхождении кого-то из соратников с точки зрения чистокровного человека)	Фик Чистота души, джен, PG, мистер Поттер, Т.М. Реддл, Мародеры, Фенрир Грейбек, НМП, НЖП Результат: 16,2	Фик Великий миф, джен, R, Альфард Блэк, Сигнус Блэк, Беллатрикс Блэк Результат: 19,7778
Надежды на будущее (ради чего сражаются орденцы/УПСы, ради чего рискуют жизнью, на что рассчитывают в будущем)	Фик Сжечь зонтик, джен, G, Рубеус Хагрид Результат: 18,7778	Фик Неадекватные люди, джен, Питер Петтигрю 16,5714
Иллюстрации к конкурсным фикам	Сибилла и ее миры, Джен, PG-13 - иллюстрация к фику Знаки Результат: 19,375	Slav freak, Антонин Долохов, Питер Петтигрю - иллюстрация к фику Неадекватные люди Результат: 17,5
Размышления о жизни, войне и судьбах чистокровных родов женщины, выбравшей свою сторону, но остающейся в стороне от войны		Фик Грязная Кровь, гет, R, Вальбурга Блэк / Орион Блэк, Кричер, прочие Блэки и не-Блэки по мере надобности Результат: 19,8
Женщины в рядах ОФ/ПС, участвующие в войне наравне с мужчинами	Фик На войне как на войне, джен, G, Алиса Лонгботтом, братья Прюэтты Результат: 16,1111	Фик Издержки, джен, PG-13, Алекто Кэрроу Результат: 12,7778
Возможность участия маглов в Первой войне на стороне ОФ/УПСов	Фик Дорога в ад, джен, G, АД, Наземникус Флетчер, ЛП, СБ, НЖП, НМП Результат: 18,5714	Фик Дождь над Вестминстером, джен, PG-13, Антонин Долохов Результат: 17,3333
Рассказ о причинах, по которым люди решают вступить в подпольную организацию	Фик Шаг за шагом, день за днем, гет, R, ЛЭ/СБ, ЛП/ДжП Результат: 15	Фик Тот, кто не предаст, джен, PG-13, БК-мл., РБ, ЛВ Результат: 18,7778 Фик Семь встреч в "Трех метлах", гет, PG-13, Регулус Блэк/мадам Розмерта Результат: 13,5714
Рассказ о научных исследованиях Пожирателей/орденцев	Фик Фиделиус, Джен, PG, Джеймс Поттер, Лили Поттер, Гарри Результат: 15,5556	Фик Wissen Macht Frei, джен, NC-17, СС, РБ, ЛМ, ЛВ, НМП Результат: 19,6429
Причины и предыстория войны глазами Темного Лорда/Альбуса Дамблдора. Обстоятельства создания ОФ/деятельность ПС в этот период	Фик Бог дурака, джен, G; миди, АД и другие Результат: 20	Фик Медь звенящая и кимвал звучащий, джен, R, миди, ЭБ, ТР, Пожиратели, АД Результат: 19
Мексиканская дуэль (патовая ситуация, когда оба противника наставляют друг на друга палочки и обречены убить друг друга, но почему-то этого не делают)		Фик Неба не существует, джен, R, Амикус Кэрроу, Алекто Кэрроу, Скабиор Результат: 15,8571
Юмористический рассказ о том, как чувствует себя человек, перешедший от людей, которые его поддерживали, с которыми учился к тем, многих из которых считал, да и считает личными врагами	Фик Великая сила пропаганды, джен, PG-13, мини, Рубеус Хагрид, Темный Лорд и Пожиратели Результат: 19,3333
Конкурсный клип:	Любовь во время войны, гет, слэш, PG-13, Лили/Джеймс, Алиса/Фрэнк, Римус/Фабиан, Северус/Лили Результат: 14,9	Murder, джен, G, Регулус Блэк Результат: 19,3
Переход изначально нейтрального персонажа на сторону Пожирателей/Ордена и его работа на них	Фик Еще поживем, джен, G, мини, Арабелла Фигг, Элфиас Додж Результат: 17,5

запись создана: 16.01.2012 в 18:17

@темы: организационное

---

[House of Lancaster]

Название: Семь встреч в "Трех метлах"
Автор: Дом Ланкастеров
Бета: будет названа позже
Тип: гет
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Регулус Блэк/мадам Розмерта
Жанр: драма
Размер: мини
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: слушать - важное умение для хозяйки бара. И если она слушает внимательно...
Тема задания: причины, по которым люди решают вступить в подпольную организацию
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война Роз».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям «Раскрытие темы/общее впечатление».

Кто-то из магглорожденных рассказывал мне, что у магглов есть такие специальные люди – называются психи-аналитики или как-то так. Смешное название. Они вроде колдомедиков, но не прописывают никаких зелий и не накладывают заклинаний… впрочем, у магглов и так нет зелий и заклинаний… Но, в общем, этот псих-аналитик просто слушает. Человек приходит к нему раз в неделю, ложится на диван – и говорит. То есть не на диван, а на кушетку… кажется, это важно. Говорит все, что ему придет в голову. Все, что ему больше некому сказать. Или что никто не хочет слушать. А потом уходит, довольный, – и платит за это кругленькую сумму.

Иногда мне кажется, что мы недооцениваем магглов. Судя по тому, что про них рассказывают, они придумали массу удивительных вещей. Много такого, что мы, волшебники, можем заставить работать только с помощью магии, – и еще, похоже, много такого, что волшебникам даже в голову не приходит.

Если бы я родилась магглой, я бы наверняка могла стать таким психом-аналитиком. Впрочем, мне бы, наверное, было скучно просто сидеть и слушать. Я бы стала задавать вопросы. Предложила бы чаю. С печеньем. А потом и по рюмочке коньяка… Или по кружке доброго эля. И в конце концов получилось бы, что я занимаюсь в точности тем же, чем сейчас. Правда, за то, что я слушаю, мне сейчас никто не платит – только за напитки.

Я вижу их всех – школьников, едва достигших совершеннолетия, которые бегут в бар выпить свой первый законный шот огневиски; шумные компании квиддичных болельщиков, которые приходят послушать трансляцию матча, отметить победу или залить поражение, – пьяных еще до того, как поднесли к губам первую кружку; раздувающихся от гордости выпускников, старательно пытающихся казаться взрослыми; степенных профессоров, порой оживляющихся, как школьники, за бокалом старой доброй наливки; обитателей Хогсмида, заходящих ко мне чуть ли не в домашних тапочках, и залетных столичных гостей, приносящих свежие новости… и многих, многих других, кого регулярно или случайно заносит в мои «Три метлы».

Они приходят и рассказывают мне свои истории. Маленькие истории, которые иногда складываются в одну большую. Такие истории я помню, остальные мало-помалу стираются из памяти. Я бы сошла с ума, если бы помнила все.

…Когда я впервые обращаю на него внимание, мне приходится уточнить, есть ли ему семнадцать. Высокий темноволосый мальчик. Много юношеской бравады, много впитанной с молоком матери гордости, много звонких галлеонов в карманах. Заказывает коньяк – обычный выбор богатых мальчиков. Им кажется, что это звучит очень круто и по-взрослому: огневиски – это для плебеев, сливочное пиво – для детского праздника, коктейли – для девочек, а выбирать вино они не умеют и отчаянно боятся сесть в лужу.

Через час он уже пьян, и ему хочется поговорить.

– У вас есть братья? – спрашивает он у своего соседа по стойке. Тот бурчит что-то неразборчивое, но, видимо, отрицательное. – Мерлин, какой же вы счастливый…

– Не повезло с родственниками? – спрашиваю я, переключая его внимание на себя, чтобы он не докучал ни в чем не повинному посетителю.

– Я бы… я бы свою палочку отдал за то, чтобы быть единственным ребенком, – угрюмо заявляет он.

– Не стоит бросаться своей палочкой. И родственниками тоже. Девушку не поделили? – улыбаюсь я. И, похоже, делаю ошибку, потому что он закрывается, как устрица.

– Мы всю жизнь не поделили… – шипит он, и больше я в тот вечер не слышу от него ничего.

* * *
– Ненавижу этого урода, – говорит он через пару месяцев, запивая маггловским пивом рыбу с чипсами. Богатый мальчик решил приобщиться к развлечениям простого народа. Веселая компания слизеринцев, праздновавшая победу в квиддичном матче, уже разошлась, но он задержался. – Ненавижу. – Я думаю, что это он снова о брате, но, услышав следующую фразу, понимаю: все сложнее. – Что только Сириус в нем находит?

К этому моменту я уже давно знаю, кто его брат, – знаменитый гриффиндорский красавчик, один из четырех друзей, которые частенько приходят посидеть в «Трех метлах». Но их историй я не слышу – их ведь четверо, и они не сидят за стойкой, а занимают столик в углу, откуда до меня доносятся только взрывы их смеха и отдельные восклицания.

– Я сделал финт Вронского и принес нашей команде школьный кубок по квиддичу, а мой брат смотрел только на своего дебила-дружка. Хотя чего я ждал? Он уже шесть лет на моей памяти только на него и смотрит…

* * *
– Все как всегда, – он отхлебывает огневиски со льдом. – Как в детстве. Сириус брал те игрушки, которые хотел, а я – те, которые остались. Он выбирал, а я – мирился с его выбором. Он выбрал быть плохим сыном, а мне остается быть хорошим… Я хочу наконец хоть что-нибудь выбрать сам! Первый! – он кричит это на весь бар, так что немногочисленные посетители подпрыгивают на месте.

* * *
– Помните Барти? Ну, моего друга, Крауча-младшего? – говорит он в следующий раз, заказывая водку. Я слегка фыркаю – можно подумать, я нуждаюсь в пояснениях. Все выпуски Хогвартса за последние восемь лет я помню не хуже, чем Дамблдор. Барти Краучу-младшему почему-то не нравятся мои «Три метлы», но они заходили сюда пару раз с Регулусом. Странный мальчик – Барти, я имею в виду. Такой чистенький и воспитанный… но чем-то неуловимым он всегда напоминал мне волчонка. Когда я подавала ему стакан со сливочным пивом, мне все время казалось, что, если не убрать руку быстро, он зарычит и вцепится зубами. Глупость какая, правда?

– Он псих, – говорит Регулус, будто отвечая на мои мысли. – Полный, законченный псих. Но он знает, чего хочет в этой жизни, и это очень круто. Я ему завидую.

Он делает паузу, отхлебывает и морщится.

– Но мне страшно – если мы так и дальше будем продолжать, то я и его скоро потеряю...

Я так и не решаюсь спросить у него, что они будут «продолжать».
И почему он пьет именно водку – тоже.

* * *
– Как вы думаете, мадам Розмерта, если человек действительно незаурядный… не такой, как все… он имеет право не подчиняться законам? Быть… выше их? Барти считает, что так.

– Барти имеет в виду себя? – выходит резковато, и я прикусываю язык. Разумеется, сейчас он опять закроется… Но мальчик так поглощен своими мыслями, что не замечает моей интонации.

– Нет. То есть и себя тоже, может быть, но я о другом… Знаете, этот человек… он и правда необыкновенный. Великий. Но я иногда думаю, что он не совсем… – и тут он действительно закрывается. – Не слушайте меня, – говорит он – и переключается на квиддич.

* * *
– Вы знали Марлен Маккиннон?

«Пророк» с передовицей об убийстве Марлен и ее семьи лежит у меня на стойке. Да, я ее знала. Она училась в Рейвенкло на пару курсов младше меня. Красивая серьезная девочка в очках с тонкой оправой. Правда, после выпуска я ее потеряла из виду – ко мне она не заходила.

Ничего из этого я сказать не успеваю. Ничего, кроме «да», потому что сразу же после этого слова он просит меня замолчать. Я поднимаю на него глаза – и внезапно все понимаю. Маленькие истории складываются в большую, и эта история мне очень, очень не нравится.

– Вон, – говорю я. – Вон отсюда.

Аберфорт выгнал из «Кабаньей головы» Флетчера, да и вообще, у него там целый список тех, кому вход к нему запрещен. Чем я хуже? Я не желаю видеть у себя… этих.

– Вон, – повторяю я, наставив на него палочку.

Он смотрит на меня пару секунд. Просто смотрит. Потом кивает и скрывается за дверью.

* * *
Он появляется у меня на пороге через месяц, промозглой ночью, когда бар уже пуст и я собираюсь закрываться.

– Закрыто, – говорю я. – И для тебя – в любое время закрыто.

– Пожалуйста. Пожалуйста, не прогоняйте меня.

Я единолично правлю своей маленькой вселенной под названием «Три метлы» уже восемь лет. Я знаю, что здесь мне помогают даже стены и выгнать того, кого я не хочу видеть, мне не составит труда. Но я, в конце концов, всего лишь женщина.

– Мне больше некуда идти. Вы единственная, кто всегда меня слушал. Пожалуйста, разрешите мне зайти. Хоть на десять минут.

Милый мальчик, я хозяйка бара. Я слушаю всех. Всех, кто окажется по другую сторону барной стойки, кем бы они ни были, будь они хоть тысячу раз мне отвратительны. Это бизнес, милый мальчик, ничего личного. Почему бы тебе не пойти к кому-нибудь из тех, кто и в самом деле захочет тебя выслушать?

Ничего из этого я не говорю, потому что знаю: это мерило высшей степени одиночества – когда человеку не с кем поговорить, кроме бармена. Моя работа – наливать спиртное, но если кто-то приходит за чистым, неразбавленным утешением, я не могу ему отказать.

И я приглашаю мальчика внутрь.

* * *
Если вы промозглой осенней ночью зайдете в пустой бар перед самым закрытием и там вас встретит симпатичная хозяйка, не стоит надеяться на то, что вам предложат что-то, кроме выпивки. Думать так было бы большой ошибкой. Лично у меня на этот случай есть несколько очень эффективных проклятий, которые могут отбить охоту ходить по барам в любое время года.

Но если ночь особенно ненастна, а вы молоды, у вас красивые темные глаза и вы очень, очень одиноки, то иногда специально для вас может случиться небольшое чудо.

Я веду его наверх, в свою спальню, и мы пьем друг друга, будто самое драгоценное вино в моем баре, и он рассказывает мне свою историю, а я слушаю ее, будто впервые, от начала и до конца: про старого домового эльфа и фамильное древо с сожженными ветвями, про родительскую любовь и братскую ненависть, про Того-кого-нельзя-называть, про кровь и искупление… Почти про все, кроме самого главного, но об этом он молчит, а я давно умею понимать, когда человек хочет остановиться.

…А потом он уходит.
И чем его история закончилась, я узнаю лишь много, много позже.

@темы: текст, темные

---

[House of York]

Название: Еще поживем.
Автор: House of York.
Бета: House of York.
Тип: джен.
Рейтинг: G.
Персонажи: Арабелла Фигг, Элфиас Додж.
Жанр: общий.
Размер: мини (23 тыс. знаков).
Дисклеймер: все принадлежит Дж. Роулинг.
Саммари: иногда с людьми происходит нечто необыкновенное, когда они меньше всего этого ждут.
Тема задания: переход изначально нейтрального персонажа на сторону Пожирателей/Ордена и его работа на них.
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война роз».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям «Раскрытие темы/общее впечатление».

— Вот, Снежок, видишь, что из-за тебя вышло, бессовестный!
Конечно, Снежка поблизости не было, и слышать свою хозяйку он никак не мог. Это-то и было обиднее всего. Лежит себе сейчас, свернувшись калачиком в кресле, на мягком пледе, дремлет, и все ему нипочем. А она вынуждена собирать в грязи склянки с зельями. Пусть только попробует дома воротить от них нос, бесстыдник!
Миссис Фигг нагнулась ниже, пытаясь рассмотреть на мокрой брусчатке последнюю, невесть куда укатившуюся бутылочку. Неужели потерялась или разбилась? Не может быть! Жалко до слез, ведь в такую даль выбралась за ними, и каждая стоит целых шесть сиклей, почти два фунта на обычные деньги. Ах, какое невезение, что за день сегодня!
— Минутку, минутку… — послышался рядом чей-то одышливый голос. — Минутку, дорогая леди, я сейчас…
Голос звучал сипло. С трудом разогнувшись, миссис Фигг увидела перед собой незнакомого пожилого мужчину в пальто песочного цвета с пелериной и в странной шляпе, похожей на перевернутый кофейник. Из-под шляпы выбивались седые волосы, похожие на пух одуванчика, а то, что она сперва приняла за ручку «кофейника», оказалось цепочкой от очков, прикрепленной к тулье
— Сейчас вам помогу… — шумно дыша, просипел незнакомец, — вот только…
Он привалился к стене дома, зашарил дрожащей рукой по карманам. Миссис Фигг был хорошо знаком этот жест — вот так же ее покойный сосед из дома напротив, бывало, искал упаковку нитроглицерина. Поспешно поставив на тротуар сумку, она схватила своего собеседника за рукав:
— Постойте, я быстрее найду! В каком кармане?
— Внизу… слева… ох…
Склянка оказалась крохотной, из темного стекла, непривычной формы. К счастью, крышка вынималась легко. Миссис Фигг ожидала, что там будут таблетки или что-то вроде ингалятора, но внутри была густая тягучая жидкость. Ложечки не прилагалось, и пришлось попросить своего непрошеного помощника широко открыть рот, а потом капнуть ему на язык.
В ожидании, пока незнакомцу станет лучше, миссис Фигг про себя возмущалась: до чего неудобно у них здесь все! Ну, как же без ингалятора? И как узнать, сколько капель нужно? А если бы человек уже задыхался?!
К счастью, лекарство подействовало. Неожиданный визитер наконец отлепился от стены, выпрямился и пробормотал слабым, но почти нормальным голосом:
— Простите, что доставил вам столько хлопот… Бежал от самой аптеки, хотел помочь, а вышло… Я вас не очень напугал?
— Ничего страшного, — миссис Фигг сунула бутылочку обратно ему в карман. Вот они, мужчины! Рвутся помочь, а сами того и гляди на куски развалятся.
— Разрешите представиться, — несостоявшийся спаситель церемонно снял шляпу и поклонился, причем очки закачались на цепочке в опасной близости от мостовой. — Элфиас Додж, советник по особым делам Визенгамота. Могу я узнать, дорогая леди, с кем имею честь?
Он с таким значением произнес это «по особым делам», что миссис Фигг стало смешно. Но она не подала виду и с достоинством протянула руку:
— Арабелла Фигг.
— Рад познакомиться, — старичок склонился над ее рукой, и миссис Фигг испугалась, как бы его не скрутил радикулит. Он ведь, судя по виду, лет на тридцать старше ее самой. Но все обошлось.
Водрузив очки на нос, ее новый знакомый вынул палочку и воинственно огляделся:
— Где эти молодые проходимцы? Неужели сбежали?!
— Давно и след простыл, — отозвалась миссис Фигг.
— Их счастье, — заявил он. — А то я бы им задал! Вздумали издеваться над леди, мерзавцы!
«Как бы тебе самому не задали», — иронически подумала миссис Фигг. Этот, как его там, Додж не выглядел особенно героически, по правде сказать. Да она и без него отлично справилась.
Еще бы! Миссис Фигг за свою жизнь и не таких повидала, как эти молокососы. Достаточно вспомнить того наркомана, который прошлой зимой набросился на нее у калитки собственного дома и вырвал из рук сумку, где лежали кошелек с пятью фунтами мелочью и две бутылки молока для Снежка. Сумка потом нашлась в мусорном баке, но кошелька простыл и след, а молоко этот паршивец разбил.
Однако он еще не знал, с кем связался. Миссис Фигг преотлично его запомнила, так что сразу узнала, встретив три месяца спустя на автобусной остановке. Она вцепилась в парня, как клещ, и не отпускала ни за что, хотя он отбивался и пару раз сильно ударил ее по голове. Но миссис Фигг так вопила и колотила негодяя сумкой с кошачьим кормом, что тот, кажется, даже обрадовался, когда подъехала полиция. Теперь сидит в тюрьме — ну и поделом, может, там ему ума прибавят!
Поэтому и сегодня миссис Фигг совершенно не испугалась, когда случилась эта история в Косом переулке. Здесь, конечно, не родная Вистерия-Уок, и вообще ей не полагалось бы тут находиться. Но виноват был Снежок. В последнее время он сильно хворал, не иначе потому, что съел где-то приманку с крысиным ядом. Соседи, конечно, не признаются, кто ее разбросал без предупреждения; но и Снежок тоже хорош, сколько можно подбирать всякую ерунду на помойках!
Приходил ветеринар, прописал таблетки. Но Снежок, бессовестный, нипочем не пожелал их глотать, хоть миссис Фигг старательно истолкла их и смешала с любимым кормом, как написано было в инструкции. Ну, что прикажете с ним делать! А тут как раз подвернулась выставка Общества любителей низлов, вот она и решила потратиться еще, купить зелий. Снежок ведь полунизл, если на то пошло. Кто знает, можно ли ему вообще эти таблетки…
Выставка была большая, интересная, миссис Фигг насмотрелась вдоволь. Еще и не выдержала, купила Снежку того-другого, так что потом даже испугалась: а ну как обменянных в Гринготтсе двадцати фунтов не хватит? Но денег хватило, и на зелья тоже, вот только время пролетело незаметно, оказалось, что уже закрывают. Лишь выйдя в Косой переулок, она сообразила, как сплоховала: набила сумку бог знает чем, теперь идти тяжело, а ведь надо еще выбраться на Чаринг-Кросс, и там неблизкий свет до метро, а потом на вокзал, да вдруг еще отменят электричку в девять сорок пять — тогда она раньше полуночи не поспеет домой…
В такие минуты миссис Фигг особенно сильно чувствовала, что она сквиб. Она и вспоминала-то об этом редко, ну, может, раз в год. А с какой радости, скажите на милость, вспоминать про тот мир, из которого тебя выкинули давным-давно, как ненужную ветошь?
Не больно-то и хотелось обратно, честно говоря, она бы ума не приложила, как здесь жить. Свечи до сих пор везде, надо же — эдак последние остатки зрения растеряешь! И газа в домах, говорят, нет, и приличного магазина днем с огнем не сыщешь… Зашла купить себе сладостей в кондитерскую, так оказалось, что покупки по старинке заворачивают в бумагу. Пока каждому отвесят на древних весах (еще неизвестно, не обвесят ли?), да пока в очереди настоишься, с ума сойти можно! Нет уж, увольте, она и забыла, когда так жила. Еще бы талоны ввели, было бы точь-в-точь, как в войну!
Но все-таки, как миссис Фигг ни ворчала, чувствовала она себя не в своей тарелке и оттого сердилась еще больше, главным образом, на Снежка, из-за которого соблазнилась и этой выставкой, и походом в Косой переулок. Сто лет тут не была, и еще бы нос не совала, очень надо! Неприятно, когда на тебя глазеют, будто чуют, что с тобой что-то не так.
А потом еще юнцы эти пристали… Она уже брела в полутьме по переулку (не могут фонари нормальные сделать! волшебники, тоже мне!), как навстречу ей вывалилась откуда-то подвыпившая компания, совсем мальчишки, лет по двадцати, не старше. Видно, им очень хотелось прицепиться к кому-нибудь, вот и нашли себе забаву.
— Ого, смотрите, какая бабка странная…
— Пальто дурацкое, на магловское похоже…
— И шлепанцы, шлепанцы, глядите! Хотя нет, это вроде туфли.
— Вот это — туфли? Эй, мэм, а вы их сами из ковра сшили, или как?
— Да вы нас не бойтесь, давайте мы вам сумку поможем нести…
— Она нас не слышит, может, она глухая?
— Зато не слепая, смотри, как зыркает!
— Давайте сумку, чего вы, не украдем мы ее…
— Эй, бабуль, ты куда? Надо же, как припустила…
Поначалу они ее не трогали, просто не давали проходу, забегали вперед, заглядывали в лицо, смеялись, передразнивали ее походку — даже не то чтобы злобно, а так, по пьяной малолетней дури. Но когда один все-таки попытался отобрать у нее сумку (кто знает, может, правда, хотел помочь), миссис Фигг не выдержала, уж слишком устала и была сердита. В другое время она бы нашла слова, чтобы осадить зарвавшихся хулиганов. Но тут нервы сдали, поэтому она без лишних разговоров взяла и наподдала бузотеру сумкой по голове.
Тогда-то бутылочки с зельем и повылетали на мостовую. Один из компании схватил было миссис Фигг за руку, но она так завопила, так что остальные опешили и стали тянуть приятеля прочь. «Да отстань ты от бабки, пошли отсюда, она чокнутая какая-то!». Потом вдали в переулке показались какие-то люди, и мальчишки быстренько аппарировали — а тут и мистер Додж подоспел. Вот и все, дело выеденного яйца не стоило.
Так что спаситель, тем более астматик, был миссис Фигг не очень-то и нужен. Но от волшебников есть своя польза — потерявшуюся бутылочку он быстрехонько отыскал с помощью Accio. Отогнав кольнувшую было зависть, миссис Фигг вежливо поблагодарила.
— Вы, наверное, ждете здесь супруга? — как бы между прочим осведомился ее защитник.
— Никого я не жду, — ответила миссис Фигг, но решила, что вышло нехорошо, грубовато, и добавила: — Я вдова, мужа десять лет как не стало.
— О Мерлин, прошу прощения, сударыня, я не знал… Позвольте, я помогу нести сумку?
«Смотри, не надорвись», — подумала она, но позволила. Додж и вправду охнул, но сумку не выронил и вообще держался молодцом, только болтал многовато.
— Вам к общественному камину, дорогая миссис… миссис?
— Фигг, — напомнила она. — Нет, я… То есть, мне бы…
Он по-своему понял ее слова:
— Неужели камин опять не работает? В этом Управлении каминной сети совсем стыд потеряли, никто не хочет выполнять свои обязанности! Я завтра же поставлю вопрос в Визенгамоте! Мои полномочия позволяют, я добьюсь, чтобы начальника управления наконец уволили, поверьте, у меня есть такая возможность, они еще пожалеют… Но вы не беспокойтесь, дорогая миссис Фигг, я прямо сейчас вызову «Ночной рыцарь», в нашем возрасте уже не стоит увлекаться аппарацией. То есть, Мерлин великий, я, конечно, хотел сказать, в моем возрасте, надо же было так оговориться, это от волнения… сейчас, сейчас…
Он так суетился, что миссис Фигг с трудом удерживалась, чтоб не расхохотаться. Но смех смехом, а лестно было вновь почувствовать мужское внимание. В молодости-то его было с избытком — Арабелла была не красавица, но, что называется, с изюминкой, и мужчины очень даже ею интересовались. Разумеется, ничего такого она не позволяла, ни-ни, брак — это святое. Но все же ей нравилось, когда Эндрю ее ревновал, пускай даже без причины, как тогда, когда он подрался с инструктором при восхождении на Бен-Невис из-за того, что тот уж слишком любезно предложил Арабелле свой свитер. А как он схватил за грудки тренера по фламенко — жаль, конечно, что из группы пришлось уйти, но до чего Эндрю был хорош, как его глаза метали пламя, да он сам был, будто настоящий испанец! Он был такой страстный, Эндрю, с ним было просто замечательно до того, как его парализовало после ранения на войне и он превратился в инвалида навсегда, но и потом она его все равно любила… Конечно, никакой волшебник в дурацкой шляпе-кофейнике с ним сравниться не может. Но все-таки внимание приятно, даже в ее годы, все-таки что-то в этом есть.
Мистер Додж тем временем стал размахивать палочкой, будто собирался остановить такси, хотя никакого такси в поле зрения не было. Но тут — надо же! — прямо из воздуха образовался перед ними двухэтажный автобус, совсем обычный, с той разницей, что только что его тут не было. Мистер Додж галантно предложил Арабелле руку, чтобы помочь ей подняться по ступенькам.
Теперь и она вспомнила «Ночного рыцаря» — боже, сколько же лет назад она ездила на нем с мамой! А внутри все осталось почти так же, только дурацких фигурок на лобовом стекле раньше не было. И цены выросли: это же с ума сойти, одиннадцать сиклей за билет, а когда-то было четыре! Она испугалась, что у нее не хватит оставшихся монеток, а тут ведь, наверное, не принимают фунты и пенсы. Но прежде чем она успела открыть рот, мистер Додж уже сам вытащил кошелек и заплатил за двоих, а кондуктор, спасибо ему, помог внести сумку.
Пока мистер Додж получал сдачу, Арабелла, устроившись в удобном кресле, успела поправить пальто и волосы, выбившиеся из-под шляпки (хорошей, почти совсем новой, только недавно отдавала ее покрасить в химчистку, вдобавок освежила букетиком искусственных фиалок, вышло очень удачно). Потом и Додж пришел, сел напротив и принялся расспрашивать, не причинили ли юные хулиганы вреда и не хочет ли она заявить в Министерство.
— Это возмутительно, нельзя это так оставлять, моя дорогая леди! Я сам могу дать показания, этих наглецов непременно найдут…
Но миссис Фигг отказалась — не первый день она жила на свете и не очень-то верила, что служители порядка, будь то маглы или волшебники, станут из кожи вон лезть из-за пьяных молодчиков, приставших на улице к старушенции. Тем более что и сумка цела, и деньги не пропали. Кроме того, ей совершенно не хотелось иметь дело с Министерством, которому настолько было на нее наплевать, что она даже ни в каких регистрах не числилась — сквибов ведь не вносят в книги, их как будто бы и на свете нет.
— Это ужас, до чего распустилась современная молодежь, — распространялся тем временем мистер Додж, округлив глаза. — Хотя не все такие, конечно. Есть очень достойные юноши и девушки. Но эти — настоящие мерзавцы!
Миссис Фигг хотелось его остановить, сказать, что ничего такого ужасного не произошло. Но автобус то резко тормозил, то словно бы прыгал с места вперед, не хуже гоночного автомобиля на «Формуле-1», так что желудок подкатывал к горлу, и было не до разговоров. Надо же, а в детстве ей нравилось на нем кататься… Что ж, волшебники волшебниками, а с транспортом у них нелады, как и со всем прочим. То ли дело такси — сел и едешь себе гладко и с комфортом, если деньги позволяют, конечно!
Тем временем мистеру Доджу, видно, очень надо было почувствовать себя героем, потому что в его устах преступление молодых хулиганов обретало уже поистине грандиозные масштабы. Можно было подумать, что, не подоспей он вовремя, те бы прямо в Косом переулке разрезали миссис Фигг на кусочки и плясали на ее костях.
— А я вот сейчас подумал… — мистер Додж наклонился ближе к ней, и его седые волосы взволнованно задрожали, — вдруг они даже из этих? Ну, вы понимаете — сторонников Сами-Знаете-Кого? Такие на все способны!
— Кого? — тупо переспросила миссис Фигг. Обычно, навещая волшебный мир, она старалась прикинуться во всем осведомленной, чтобы не привлекать внимания, но сейчас ее слишком сильно тошнило. Однако Додж выглядел потрясенным, и она все же сделала над собой усилие:
— Я… ик… давно не была в Англии. Жила… ик… у сестры на континенте, поэтому… ик… немного не в курсе.
— О Мерлин! — Додж от волнения схватил ее за руку. — Дорогая миссис Фигг! Вы даже не представляете, какой опасности подвергались!
Тут автобус в очередной раз с ужасным скрежетом затормозил, и кондуктор громко объявил: «Литтл-Уингинг!». Додж тут же схватился за сумку, и вышло совсем неловко, потому что теперь уже никак нельзя было скрыть, что это самый что ни на есть магловский район. Но Додж был так увлечен, что, кажется, ничего не заметил. Семеня рядом с Арабеллой по пустынной вечерней улице и шумно сопя то ли от волнения, то ли от тяжести сумки, он все рассказывал и рассказывал о каком-то темном волшебнике, который вознамерился захватить власть в магической Британии или даже во всем мире, и творит ужасные дела, а его последователи нападают на всех подряд, убивают, грабят, поджигают дома, и — «Мерлин великий, неужели на континенте об этом совсем ничего не слыхали?».
Арабеллу так тошнило, что она и сама-то слушала нового знакомого в пол-уха. Вдобавок давным-давно дала себе зарок забыть обо всех на свете волшебниках разом (молодая, гордая была, пошли они к черту, и дело с концом!), и с тех пор его соблюдала. Единственной, с кем она общалась из волшебного мира, была миссис Хобсон, заводчица кошек-полунизлов, да и с той Арабелла была знакома постольку-поскольку.
Только один раз, тридцать с лишком лет назад, после ранения Эндрю, она задумалась, что неплохо было бы обратиться к целителю вместо обычного врача — вдруг бы поднял мужа на ноги! Но оказалось, что если ты сквиб, то на лечение в святом Мунго даже для тебя самого, уж не говоря про мужа-магла, можно не рассчитывать, будь он хоть сто раз инвалид…
С тех пор волшебников для нее не существовало.
Правда, как ни странно, она существовала для них. Не для целителей из Мунго, конечно, а для всяких сомнительных контор, торгующих разным барахлом. За тридцать лет она достала из почтового ящика и выбросила тонны всякой ерунды: рекламу мантий, котлов, чудо-порошков, отчищающих пятна без всяких чар... А теперь вот на старости лет соблазнилась выставкой низлов, понесло ее в Косой переулок, хотя клялась же, что ноги ее там не будет!
Поэтому до всяких темных волшебников ей тоже дела не было, пускай они хоть на голове стоят. Но мистер Додж был уж очень забавный, да и сумку самой не надо нести — тоже польза. Арабелла даже решила пригласить помощника к себе домой, выпить чашечку чаю. Конечно, как только он поймет, что она сквиб, тут же сам сбежит — ну и ладно, невелика потеря…
Дома им навстречу выскочил Снежок — выглядел он бесстыдно бодро, хворь будто рукой сняло. Когда Арабелла вошла в кухню, то сразу поняла, в чем дело: так и есть, куска жареной печенки, оставленного на ужин, в холодильнике как не бывало! И ведь, паршивец эдакий, умудрился даже открыть щеколду, которую она приделала на холодильник, а после аккуратно закрыть за собой.
Впрочем, с низлами всегда надо держать ухо востро. Они же умные, куда умнее многих людей. Вот и Снежок сейчас — терся, терся об ноги, а как увидел, что хозяйка открывает холодильник, тут же его как ветром сдуло…
Тем временем Додж на удивление не сбежал. Правда, он и соображал, видно, туговато. Сначала ужасно долго разматывал шарф в прихожей, потом, страшно покраснев, спросил, где можно вымыть руки, — Арабелла не сразу поняла, что на самом деле ему требуется уборная. Минут десять его не было, а когда она пошла посмотреть, не случилось ли чего, оказалось, что гость наколдовал себе тусклый огонек и с ним ищет дорогу на кухню. Удивительное дело, как он не споткнулся о Снежка, у того вечно дурацкая манера сидеть на дороге! А Додж, бедняжка, представления не имел, что можно просто включить свет. Только когда вошел в кухню, кажется, осознал, что к чему.
Но то ли у него, на удивление, не было предубеждений против сквибов, то ли он так был увлечен своим рассказом, что и бровью не повел. Сел и давай дальше: Сами-Знаете-Кто то, Сами-Знаете-Кто се… Заодно, правда, не забывал хвалить все подряд: и шарлотку с яблоками, которую Арабелла с утра испекла (хоть та и подсохла уже), и чай, и уютную кухню, и симпатичное домашнее платье хозяйки. Арабелла даже почувствовала, что краснеет, тем более после рюмочки шерри. И вообще гость был такой милый и внимательный, хоть и болтал еще больше прежнего:
— …Но вы не думайте, дорогая миссис Фигг, что совсем никто ничего не делает. Нет, о нет! Между нами говоря, в Британии есть еще люди, способные противостоять злу. Если хотите знать лично мое мнение, у Сами-Знаете-Кого нет никаких шансов, поскольку против него выступает Дамблдор, этот великий человек, для которого, хоть это и нескромно прозвучит, я являюсь ближайшим другом, так что имею сведения из первых рук…
— Дамблдор? — Арабелла оживилась. Кажется, хотя бы эту фамилию она где-то слышала, и это было приятно. — Подождите-ка, это не тот исполнитель, который пел ту чудесную песню, как же ее там… Ла, ла-ла-ла-ла, помнишь ли тот день, когда мы с тобой… Господи, как замечательно, что вы его знаете, я очень любила эту песню, мы с Эндрю под нее когда-то танцевали. Но неужели он жив, столько лет ведь прошло?
— Что? — Додж даже умолк на минутку. — Дамблдор — ну, конечно, он жив, хотя… э-э… нет, кажется, это не он был тем исполнителем, он, собственно, вообще не…
— Значит, я перепутала, — Арабелла хихикнула. — Боже, какая я рассеянная!
— Ну, что вы, дорогая миссис Фигг, — Додж тут же схватил ее за руку, — ничего страшного, это может случиться с каждым. Но неужели вы не знаете Дамблдора? Мерлин великий, я должен немедленно вам о нем рассказать! Тем более что — не буду хвалиться, но, пожалуй, никто в Англии не знает его, как я, мы дружили с самого детства…
Арабеллу не особенно волновал какой-то Дамблдор, будь он хоть трижды великий человек. Но все так хорошо шло, что она была готова слушать мистера Доджа, даже если бы он рассказывал о рыбалке в Уэльсе. Пока он говорил, она успела сбегать и приколоть к платью красивую французскую брошку, подарок Эндрю на двадцатилетие свадьбы (гость немедленно оценил и расхвалил тонкий вкус хозяйки), и вдобавок слегка сбрызнула воротничок духами — почему бы нет, раз такой приятный вечер?
А потом они еще послушали музыку. И немного потанцевали под пластинку. И посмотрели фотографии, в том числе ту, которая Арабелле особенно нравилась, сделанную во время восхождения на Маттерхорн, где она была такая красивая, несмотря на обветренное лицо, и дерзкая, со значком Альпийского клуба на куртке. И еще ту, где она в форме женских вспомогательных частей, во время войны. И в свадебном путешествии с Эндрю на Мальте. И за столиком в кафе во время поездки в Париж. И с Мурлышкой, ее первым низлом, на руках. И рядом с Эндрю на прогулке, он там еще совсем молодой, и если прикрыть пледом коляску, кажется, что он просто сидит на скамеечке и в любой момент встанет и пойдет…
Потом она поплакала на плече у Элфиаса (она уже называла его Элфиас), ну так, совсем чуть-чуть, просто вспомнила Эндрю. А шерри они уже тогда допили, и Элфиас уже тоже называл ее Арабеллой. А потом они еще потанцевали, и поговорили, и выпили еще чаю, и десять раз вспомнили, что уже поздно, и Арабелла даже простила бессовестного Снежка, когда тот пришел выпрашивать еду.
Наконец они расстались, договорившись встретиться завтра, но Элфиас еще возвращался, потому что забыл шарф. Арабелле было его жалко — как же он, бедный, поедет сейчас на этом ужасном тряском «Ночном рыцаре»? Но Элфиас отказался от такси, а у нее сильно кружилась голова и срочно надо было прилечь, так что она не стала настаивать.
Уже ложась спать, она вспомнила вдруг, что, кажется, выражала желание вступить в какой-то Орден Феникса или как его там и познакомиться с «великим человеком» Дамблдором. Сначала отругала себя — ведь давала же клятву, что никаких больше магов в ее жизни не будет, дура, вот дура! Решила завтра же твердо сказать Элфиасу, что она передумала.
Но потом ей вдруг стало так весело, так легко… Собственно, а почему бы нет? Что она теряет? Пусть хоть и с волшебниками, так все равно же с людьми. Зато в ее жизни появится еще какой-то смысл, кроме Снежка. И Элфиас такой милый, и вообще…
В общем, была не была, решила она, зевая и натягивая на себя одеяло. Если повезет, то будет, что вспомнить. Еще поживем.

@темы: текст, светлые

---

[House of York]

Название: Любовь во время войны
Автор: House of York
Тип: гет, слэш
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Лили/Джеймс, Алиса/Фрэнк, Римус/Фабиан, Северус/Лили
Жанр: Драма, романс, экшен, ангст
Размер: 14.42 MB
Ссылка на скачивание: www.mediafire.com/?t17jgxebcun3enb
Ссылка на ютуб: youtu.be/8gdXyxE5m0w
Дисклеймер: Все принадлежит Дж.Роулинг, мы только играем
Саммари: Даже в военное время, люди не перестают жить и любить. Но в войну, как никогда, любое счастье легко может оказаться мимолетным.
Предупреждение: Обнаженка (мельком)
Используемые источники: ГП (1, 5, 6, 7, 8), Mine (клип), Total Eclipse, White Horse (клип), Я люблю тебя
Примечание: Клип выполнен на командный конкурс «Война Роз»

@темы: видео, светлые

---

[House of Lancaster]

Название: Murder
Автор: Дом Ланкастеров
Тип: джен
Рейтинг: G
Персонажи: Регулус Блэк
Жанр: драма
Размер: 40 МБ
Ссылка на скачивание: zalil.ru/32511235
Ссылка на ютуб: youtu.be/2l6Og2ltZWg
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: Иногда цена за ошибки бывает слишком высокой. Но есть такие, кто готов ее заплатить.
Используемые источники: фильмы Поттерианы, "Константин", "Адвокат Дьявола", "С широко закрытыми глазами"
Примечание: Клип выполнен на командный конкурс «Война Роз»
Текст песни:

I've been around these vicious lies too
Too long to be neglecting the truth
I'm getting closer and I'm fully armed.

I'm about to hunt you down through
The big black hole right behind you
And I'm about to cut your wings away

'Cause I've been finding out
Where you've broken in
And I will take you out
When I close you in

I'm killing them all
I put my soul on the line
I purify sins
That I committed in life
I'll follow them all
And I'll be bringing them down
Wherever they go
I'm right behind
There's nowhere to go
Your head on the line
There is no rope
You're running out of time
So where will you go
When I will murder your soul

I'm about to do it your way
I will make your world unsafe
I never thought you'd get this far, insane

You don't believe what all the signs say
I don't believe in judgment day
But you won't be leaving here unharmed

'Cause I've been finding out
Where you've broken in
And I will take you out
When I close you in

I'm killing them all
I put my soul on the line
I purify sins
That I committed in life
I'll follow them all
And I'll be bringing them down
Wherever they go
I'm right behind
There's nowhere to go
Your head on the line
There is no rope
You're running out of time
So where will you go
When I will murder your soul

@темы: видео, темные

---

[House of Lancaster]

Название: Издержки
Автор: Дом Ланкастеров
Бета: будет названа потом
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Алекто Кэрроу и другие УПСы
Тема задания: Женщины в рядах УПСов, участвующие в войне наравне с мужчинами
Саммари: Умение просчитывать не гарантирует верный результат
Отказ от прав: Как обычно
Жанр: общий
Размер: мини
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война Роз»
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям «Раскрытие темы/общее впечатление»

* * *

— Уилкс… Объясни мне еще раз, зачем ты записался на арифмантику? Твои причины настолько далеки от логики, что осмыслить их я не могу.

Алекто зевнула.
За что ей все это, мало своих занятий, что ли?

— Я выбрал арифмантику, потому что у тебя хорошо с логикой, — наглец даже не счел нужным отложить метлу, лишь свист на время ответа прервался.

Минуту она терпеливо смотрела на него. Лениво потянулась за палочкой.
Никакой реакции.
Вздохнула.

— Argubaculum*.

Искры из глаз — это все же красиво.

— Взбесилась, ведьма?! — Уилкс потирал лоб, на котором отчетливо проступил след от заклятья.

— Именно! Ведьма! А не маггл или сквиб, чтобы ты позволял себе так со мной обращаться! Ты списываешь у меня контрольные, я делаю тебе лабораторные работы, теперь пишу твое эссе — и ты даже не считаешь нужным смотреть на меня при разговоре? Вконец зарвался, квиддичная знаменитость? Я не одна из твоих… cher ami, чтобы терпеть это хамство.

— Не сердись, Ал, — брат, как обычно, подошел так тихо, что казалось, возник из ниоткуда. — Я бы тоже выбрал арифмантику, если бы учился на одном курсе с тобой. Минимум средств — максимум результата. Разве не это залог успеха?

— Чьих средств минимум?

— Извини, — Амикус улыбнулся. — Всем хорошо не бывает.

— Могло бы и быть. Сама не знаешь, чего хочешь, — Уилкс, может, и старался, чтобы она не услышала, но получилось плохо.

— Отлично. Я все поняла. Я пошла спать, а вы думайте, что нужно сделать вам для максимума результата у меня.

— А эссе? — окрик Уилкса догнал ее уже на ступенях в спальню. — Если я всю ночь с ним просижу, то не высплюсь и провалю завтрашнюю тренировку. Мы проиграем из-за тебя!

— Проиграешь — еще раз в лоб получишь.


* * *


Минимум средств — максимум результата.
Десять лет назад это правило применялось куда как безобиднее.

Алекто отложила проект бюджета на следующий год.

Почему так получается, что одни вкладывают средства, а другие получают результат?
Финансирование Мунго…
Финансирование Хогвартса…
Создание еще одного отдела в министерстве, регулирующего использование магами маггловских вещей… Вот кому какое дело, как маги обращаются со своей собственностью?

Если посчитать, сколько налогов платят чистокровные, и прикинуть, что за эти налоги они получают, то непонятно, зачем они их платят. И с каждым годом ситуация все более удручающая.

Почему расходы хотя бы частично не покрываются грязнокровками? Почему они не платят хотя бы за свое образование? Если уж не поднимать тему, что им вообще нечего делать в школе магии и волшебства.

Ведь пошли навстречу, учли все аргументы. Нельзя, чтобы среди магглов жили необученные волшебники, это опасно, в конце концов. И забирать их из семей тоже нельзя… непонятно почему. Пусть так.

Но с какой стати оплачивать обучение грязнокровок должны не их родители? Еще неизвестно, окупятся ли вложения магического мира. Эти дети растут среди магглов, проводят каникулы там же. Первые дни каждого семестра грязнокровок вычислить легко: у них во взгляде потерянность, им не хватает их мира. Сколько волка не корми… Получается: в казну — ни кната, а их учи, лечи. И если не сбегут потом обратно в свой мир, то еще и думай, куда пристроить, чтобы они с голоду не сдохли. Да, сильные обязаны заботиться о слабых. Но и слабые должны решить: или они нуждаются в опеке — тогда пусть служат, или же они свободные существа — тогда пусть сами пробиваются. Домовики и гоблины определились. Люди не тупее, тоже в состоянии понять, что к чему.

Алекто перевернула страницу.

«Создание фонда помощи служащим министерства, пострадавших на службе или прослуживших 75 и более лет, а также семьям служащих, погибших при исполнении обязанностей…».

Час от часу не легче.

Еще не забылось время, когда служба в министерстве не была источником дохода. Семьи, чьи члены считали должным служить обществу, находили и средства, чтобы обеспечить это. Теперь в министерство попытается пролезть любой нищий, чтобы гарантировать себе полунищее содержание через 75 лет.
Что дальше? Вознаграждение за членство в Визенгамоте?

Алекто взглянула на дернувшуюся на циферблате стрелку, машинально отметив, что предложения по проекту бюджета надо передать через два часа.

Нельзя сейчас думать о плохом. Нельзя, чтобы эмоции помешали работе. Нельзя отвлекаться.

Задача проста.
Найти зацепки, которые позволят перекинуть средства из одних статей расходов в другие. Чтобы финансирование получили свои люди. Те, которые заключают выгодные для всего магического общества контракты или выполняют нужную работу.
Незачем платить дважды. Дополнительные издержки — удел скупых. А с чистокровных трясут налоги, как конфеты с рождественской елки.
Так что… Минимум средств — максимум результата.

А потом ее ждет еще одно дело. Проект, который контролирует сам Темный Лорд. Ее личный проект.

Связаться со своими людьми в Отделе контроля за стихийной магией несовершеннолетних волшебников и Отделе неправомочного использования колдовства. Посмотреть, что нового, какие настроения, что можно сделать с отчетностью и на каком этапе. Хорошо бы запустить туда более посвященных, но пока подходящих кадров нет.

Жаль, что нельзя получить доступ в Хогвартс, к их книге. Но ничего, еще есть время: до того, как кто-то догадается сопоставить факты, пройдет лет десять, как минимум. Может Лорду удастся кого-то туда пропихнуть. Не зря же Блэк, Розье и Уилкс срочно занялись окклюменцией. Дамблдор, конечно, сильный легилимент, но Лорд подготовит ему достойного противника, это вопрос как раз тех самых десяти лет.


* * *


— Все, уходим. Крэбб, не забудь оставить знак.

Они аппарировали в заброшенный дом, Розье был все еще без сознания.

Алекто резко сдернула маску, один из шнуров оборвался.

Как не хватает толкового помощника в министерстве. Не этих тупых исполнителей, а кого-то, кто может думать.
Результат — ошибка, и ее надо исправлять как можно скорее. Счастье, что все живы. Пока. Но однажды их встретит не три человека, а больше. И прежде, чем люди успеют прийти в себя после аппарации, кто-то будет не ранен, как сейчас Розье, а убит.

— Ал, ты сейчас куда?

— Куда еще я могу пойти?

— В министерстве поправят данные и без тебя, передай имена и возвращайся. Нам надо все обсудить.

— Что именно? Ты не понимаешь, что происходит? Два места — и в обоих нас ждали. Эти суки знали, что мы придем. И такое случается уже не в первый раз.

— Мы найдем крысу…

— Уилкс, ты идиот. Какую крысу? Среди нас нет крыс. У Дамблдора всего лишь есть кто-то умнее тебя. Он думал так же, как я. И внедрил своего человека в один из отделов по контролю за магией, которые и мы курируем. И так же отслеживает всплески стихийной магии в маггловских семьях. Мы узнаем о выбросе — и идем выжигать гнездо с гаденышем. А эти магглолюбы — защищать.

— Ал, я понимаю, что ты расстроена, это твой проект минимизации…

— Я не расстроена, я в бешенстве.

— Надо сообщить Лорду…

— Амикус, не тупи. Надо вычислить эту тварь и притащить к Лорду. И тогда уже сообщать. Я наведаюсь в министерство, попытаюсь узнать, какие движения там были. Кажется, в отделе контроля за детьми новая девица с бумагами носилась. Проверю ее. Скоро вернусь. Ждите.

Алекто внимательно оглядела свою группу. Брат, Уилкс, ее друзья по Хогвартсу, новичок.
Она не собирается терять ни одного из них.
Ее люди — не издержки.

———————————

* сокращенно от Argumentum ad baculum (лат) — аргумент дубины

@темы: текст, темные

---

[House of York]

Название: Живи дальше
Автор: House of York
Бета: будет названа позже
Тип: джен
Рейтинг: G
Персонажи: Сириус Блэк
Жанр: общий
Размер: мини
Дисклеймер: все принадлежит Дж. Роулинг, мы только играем
Саммари: Иногда мы совершаем ошибки из-за собственной глупости. Главное - жить дальше.
Тема задания: Фик написан на тему "Что происходит в голове у подростка, которому впервые приходится кого-то убить"
Предупреждение: ООС
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война Роз».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям "Раскрытие темы/общее впечатление"

Воскресным утром в Хогвартсе обычно завтракало не больше двух десятков ранних пташек. Преподавательский стол частенько наполовину пустовал – профессора не могли отказать себе в удовольствии выспаться как следует.
В такие дни в школе царила неформальная атмосфера. Неформальность была во всем: в тишине и покое, в размеренности и умиротворенности. Несколько учителей неторопливо поглощали завтрак и совсем не следили за подопечными, общаясь между собой вполголоса.
Жаворонки, собираясь в небольшие группки по несколько человек, болтали между собой. Негромкий гул голосов убаюкивал тех сонь, что случайно оказались за столами. Взъерошенные и отчаянно зевающие, они клевали носом, грея руки о чашки с горячим, ароматным чаем. Несколько малышек за столом Хаффлпаффа с тихим хихиканьем ловили перемазанными в шоколаде пальчиками шоколадных лягушек, тайком принесенных в карманах мантий. Всегда чинные и надменные выпускницы-слизеринки сейчас сбились в стайку, взволнованно перешептываясь и явно сплетничая. Кто-то, отодвинув тарелки, писал длинные письма или углублялся в книги. Между столами иногда сновали друзья или родственники, стремящиеся поделиться новостями вне повседневной суеты и суматохи.
Наверное, именно за такие моменты, полные покоя, уюта, сплоченности, студенты называли Хогвартс вторым домом. Казалось, что там свой, особенный мир, который отделен от всех невзгод, и ничто не может потрясти его.
- Может быть, стоило разбудить Сириуса? - Питер уныло размазывал овсяную кашу по тарелке, выводя какой-то только ему известный узор.
- Не стоило, пусть поспит, - Джеймс Поттер коротко взглянул поверх очков, невыносимо напомнив Дамблдора. Петтигрю понял, что он явно не настроен вступать в беседу.
Внезапно решив, что, возможно, вот этот кусочек пудинга окажется вкуснее, чем овсянка с фруктами, Питер пухлыми пальцами стал разламывать податливое тесто, отправляя его в рот.
- Ремус, может пойти и разбудить его? Скоро завтрак закончится, - сладкое тесто в руках Питера превратилось в твердый шарик.
- А? – Люпин рассеяно посмотрел на друга.
- Сириуса надо разбудить.
- Не надо. Сам проснется, - Ремус отмахнулся и перевернул страницу «Ежедневного пророка». Поттер раздраженно вздохнул.
Насупившийся Питер бросил шарик в тарелку и тоскливо оглянулся по сторонам. Делать решительно нечего: Джеймс, развалившись на скамье и поджав под себя ноги, читал длиннющее письмо, исписанное небрежным почерком его матушки. Ремус, как и сидящая невдалеке Эванс, был полностью погружен в газету. Как эта умиротворяющая и полная неги обстановка его угнетала! Всем хорошо, всем есть чем заняться, кроме него. Ах, если бы рядом был Сириус, вечельчак Бродяга, он бы мигом разворошил это уютное пасторальное болотце. Но, увы, Блэк частенько шлялся по ночам и вне лунных сафари мародеров, отсыпаясь в выходные до полудня. Поднять его не смогла бы и бомбарда по кровати.
Внимание Питера переключилось на Эванс, подсевшую к Люпину со свернутым пророком в руках. Старосты о чем-то вполголоса разговаривали и выглядели слегка встревоженными. Петтигрю переводил взгляд с нее на Ремуса, прихлебывая кофе с молоком. И, спустя мгновение, предсказуемо облился от увесистого дружеского шлепка Сириуса по плечу. Блэк уселся между ним и Поттером и сразу же вцепился зубами в аппетитно пахнущий кусочек пудинга.
- М-м-м, всем доброе утро.
- Сказывается отсутствие ужина? – Лили с прищуром смотрела на торопливо жующего Сириуса.
- Что-то вроде того. Чего ты такая смурная, Эванс?
- Новости, - Лили вздохнула и потрясла сжатой в кулаке газетой.
- Опять пожиратели? – хмыкнул Джеймс, читающий свое письмо.
- Да, вся улица увешана метками. Из магглов не спаслось никого, половина убита, половина пропала, - Ремус протянул чашку чая трепающей свою косичку Эванс.
- Совсем озверели, сволочи, - немедленно брякнул Сириус. – Убивают всех вокруг. Не представляю себе как это – просто так убить человека. Ни за что.
- Сириус, даже если и есть за что… Убивать - это страшный грех! Так делать нельзя, отнимать жизнь у того, кому ее давал не ты. Как можно жить с таким грузом на душе? – Лили говорила самозабвенно и воодушевленно, не обращая внимания на щенячий взгляд Джеймса.
- Ты права, Эванс, ты как всегда права, - отсалютовал ей чашкой Сириус.
- Хорошо все-таки, что пойманных авроры отправляют в Азкабан, а не пачкают руки в их мерзкой крови. Наверное, я бы не смог убить даже Пожирателя Смерти, мы не такие, как они. И когда я стану аврором, я убивать никого из них не стану, - Поттер исподтишка поглядывал на Лили, рассеянно ему улыбавшуюся.
- Это страшно, просто страшно, - пискнул Питер Питтегрю. – Этот постоянный террор…
- Скоро у нас появится реальный шанс сделать что-то, так что не волнуйся, Хвост, - хмыкнул Поттер. – А вот что сделать с ТРИТОНами, которые состоятся на месяц раньше… - Что?
- Мама пишет, что такое решение принял Департамент образования. Что-то связанное с всемирной конференцией, а, вот, - он зашуршал смятыми листами пергамента, - по реформе магобразования.
- Сколько же можно? – застонала Лили.

* * *
Сириус Блэк любил гулять ночью. Даже самому общительному человеку необходимо побыть в одиночестве. Не подумать, нет. Не заниматься своими делами. Не беречь свои тайны. Иногда просто необходимо побыть одному. Особенно если всего шестнадцать лет.
Бродил ли он гулкими коридорами Хогвартса, выбирался ли подышать свежим воздухом на Астрономическую башню, совершал ли вылазки в Хогсмит - Сириус Блэк считал идеальным временем для общения с самим собой ночь.
Прогулки по Хогсмиту Сириус любил больше всего. Осенью, когда опавшая листва шелестела под ногами, а еще теплый ветерок трепал волосы. Наслаждался и майскими прогулками, когда воздух полон аромата цветущих растений, а в руке дрожала маленькая ладошка доверчивой хаффлпаффки. Особую прелесть имели зимние прогулки, сопровождаемые скрипом снега под ногами. Опутав себя согревающими чарами еще в гостиной, натянув меховую шапку и теплую мантию, Сириус тихонько крался к Горбатой Ведьме в то время, когда друзья уже тихо сопели в своих постелях.
В «Сладком королевстве» царила тишина. Видимо, хозяева, жившие в верхнем этаже, уже легли спать. Снега было мало, не больше двух-трех дюймов. В лицо хлестал порывистый ледяной ветер, а небо затянуло мрачными тучами. Приглушенный свет лился на дорогу всего из окон нескольких домов, в остальных же маги мирно наслаждались сном в этот глубокий ночной, почти предрассветный час. Но эти детали совершенно не портили очаровательную зимнюю картину. Украшения на дверях из остролиста и омелы, перевитые лентами; волшебные рисунки на окнах, очаровательные пряничные домики и светящиеся гирлянды на елях в глубине комнаты, бросающие разноцветные блики на белый снег.
Когда Сириус почти дошел до опушки, за последними домами деревеньки раздался хлопок аппарации. Сириус продолжил свой путь, свалив шум на праздношатающихся зевак, благо, что «Кабанья голова» была полна посетителей.
Навстречу, из-за угла дома вышел крепкий, средних лет мужчина в балахоне, его руки были чем-то заняты. У Сириуса похолодело в груди. Острым обонянием он учуял запах крови, густой, терпкий, такой характерный. Похоже, он исходил от человека, идущего прямо на него. Но он не был ранен – шел он уверенно, даже немного развязно. Почему же он пахнет кровью? И тут из ближайшего окна упал блик света, осветив предмет в руках, полыхнувший серебром. Маска. Маска Пожирателя Смерти. Мертвые прорези для глаз и устрашающий оскал. Внезапно вспомнились сотни убитых магглов, десятки магов, погибших за сочувствие магглам и просто так… Сириуса обуял ужас перед незнакомцем: он внезапно осознал, что газетные сплетни о запытанных до смерти волшебниках, исполосованных на ремни магглах совсем не сказки. Позади длинной, в пол, мантии оставались темные следы, впитывавшиеся в снег. Едва дышащий Сириус сделал шаг назад и судорожно сглотнул.
Этот шаг и так неловко скрипнувший под ногой снег привлек внимание мужчины.
- О! Гляди-ка… Не спится? - хищно оскалившись, хмыкнул он. Резкий, хриплый голос повергнул в ужас. В глазах его полыхал нездоровый, лихорадочный блеск.
На дома волшебников были наложены защитные и заглушающие чары – его криков, шума драки никто не услышит. Помощи ждать неоткуда. Животный ужас сковал все тело – и остался только страх, неконтролируемый, жестокий, отчаянный страх. Безнадежность засела где-то в районе сердца, не давая глубоко дышать. Все. Вот и все. Сейчас вспышка заклинания и полная темнота, и больше никогда не будет ничего! Ничего! Больше не будет ничего, кроме его холодного тела, лежащего забальзамированным в родовой усыпальнице. Сейчас, как никогда, Сириус отчаянно хотел жить. Жить, несмотря ни на что. И он чувствовал, что смерть проводит своими ледяными руками по его лбу, лаская его, зазывая, уговаривая. Несмотря на мороз, на коже появилась испарина; несколько крупных капель скатилось по вискам.
Тело не слушалось. Нужные слова не находились. Душевных и физических сил хватило лишь на еще один шаг назад. Сириус отчаянно искал выход, а в голове хороводом кружились мысли о том, что он не хочет умирать
- Парень, ты что, немой? – «дружелюбно» оскалился Пожиратель Смерти, вытаскивая из складок мантии волшебную палочку.
- Нет, - язык Сириуса не слушался, слова давались с трудом. Стараясь не привлекать внимания, он попытался вытащить палочку.
- Что ты там возишься? Люмос! – от мужчины отчетливо несло винными парами; палочкой он ткнул в грудь Сириусу, заставив отшатнуться и неловко отступить на несколько шагов.
Липкий ужас сковывал подростка, опутывая своими сетями. Палочка застряла в складках глубокого кармана мантии. Сириус судорожно, отчаянно пытался вытащить ее негнущимися пальцами. Пожиратель тем временем опускал палочку вниз, рассматривая Сириуса, и резко поднял ее вверх, ослепив его. Блэк испуганно вздохнул и выхватил свою.
- Так-так, школьник. Что же ты делаешь, малыш, ночью в Хогсмиде? Ночью, когда положено спать в своих кроватках? – переступая с ноги на ногу, он обходил вокруг Сириуса.
- Я? Гуляю, - природная наглость брала верх над страхом, а в голове бушевал хаос мыслей о спасении.
- Ты-ты, ты. Очень зря ты вышел прогуляться, - ухмылка сводила с ума. Эта кровожадная гримаса лучше всяких слов говорила о том, что церемониться с ним никто не будет. Сириус пытался идти, но не мог; хотел бежать, но задервеневшие мышцы не слушались. Невыносимый страх сковывал все тело перед взрослым, опытным волшебником. Таким, который не задумываясь кинет в него смертельным заклинанием.
Позже, оказавшись в спальне, в тишине и под защитой Хогварстких стен, Сириус не мог вспомнить, что же и почему произошло дальше.
Кровь ударила в голову и вскинул палочку. Пожиратель расхохотался, хлопая себя руками по коленям. И Сириус, не соображая, что делает, выкрикнул, надрывая горло:
- Ступефай!
Сила заклинания была столь велика, что пожирателя подбросило вверх и отшвырнуло к противоположной стене, приложив затылком о мостовую. Самому же Сириусу показалось, что стекла в близлежащих домах задрожали, а снег поднялся с дороги на несколько сантиметров и закружился вокруг его ног. Не глядя на струйку крови, вытекающую из головы соперника, Сириус бросился бежать без оглядки, поскальзываясь на поворотах, но продолжая нестись вперед, к Воющей хижине. Не помня себя от ужаса, Сириус прислушивался к окружающим звукам и опасался услышать звуки погони. Он не помнил дороги по тоннелю, он не помнил, как проскочил мимо стегающих веток Дракучей ивы. Падая на каменных ступенях, сбивая руки и колени в кровь, он карабкался на седьмой этаж.
Оказавшись в родной постели он долго не мог унять прерывистое дыхание и неистовый стук сердца. Липкий пот до сих пор струился по его спине. Не смея шелохнуться Сириус Блэк пролежал без сна до рассвета, а позже забылся беспокойным сном с неясными тенями и вспышками заклинаний.
* * *

Сириус проснулся лишь к обеду, и то от деликатных расталкиваний Ремуса, тихо прошелестевшего ему на ухо, что МакГонагалл его обыскалась и за прогул обеда обещала взыскание.
Спустившись в Большой Зал, Сириус удивился всеобщему гулу, несмолкаемому, такому громкому и непрерывному, что не было слышно даже себя. Блэк гнал от себя мысли о ночном приключении, дав зарок не гулять больше по ночам. В голове кружился калейдоскоп чувств и эмоций, обрывки неясных воспоминаний, пропитанных страхом.
В гостиной была обстановка ничуть не лучше. Среди неразборчивого всеобщего гомона порой проскакивали слова «Пожиратели Смерти», «убит», «ночью» и «неизвестно кто, но он герой». Сириус перехватил под локоть шедшую мимо Эванс.
- Лили, что случилось?
- Ты о чем?
- О чем все говорят?
- Утром в Хогсмиде был найден мертвый Пожиратель Смерти. А вчера вечером убили одного из министерских авроров вместе с многочисленной родней, собравшейся в доме на день рождения.
- А этот… Пожиратель?
- Что ты имеешь ввиду?
- От чего он умер?
- А, да напился видно на радостях да и приложился головой о торчащий булыжник.
Оторопевший Сириус выпустил Эванс. Ноги сами несли его прочь из башни. Блэк не замечал встречных студентов, здоровавшихся с ним, и опустив голову, шел не разбирая дороги.
«Я. Убил. Человека». Эти три слова Сириус повторял про себя без остановки. Его раздирало множество противоречивых чувств, от которых хотелось то рыдать, то хохотать. Запустив в волосы руки, он уселся на парту в пустом, заброшенном классе. В голове бесновался хоровод мыслей от «Я убийца» до «Пусть эта сволочь теперь горит в аду».
Сириус чувствовал себя так, словно его раздирало надвое. Было невыносимо тяжело, каждый вдох он делал через силу. Внутри поселился большой колючий еж с ядовитыми иголками. Он ворчал и шевелился, словно пытался устроиться поудобнее; все внутри стиснуто и пылало до такой степени, что Сириусу казалось, что он весь охвачен огнем. На сердце тяжело, тяжело так, как никогда. От осознания грязи на душе хотелось тихо скулить, забившись в уголок, и никогда, больше никогда не выходить на свет Божий.
Сириус не знал, сколько он просидел в одиночестве, но постепенно осталось два четких чувства. Ему казалось, что он разрывается надвое, и каждая из половинок гнет свою линию, стремясь увлечь разум за собой. Внутренний диалог с совестью сводил с ума.
«Я правильно сделал. Всем этим ублюдкам нужно гореть в аду. За все что они совершили. Я поступил правильно. И убил бы его еще раз, попадись он мне. Их всех нужно убивать. Они убивают нас, разрушают наши дома. Они заслуживают жестокой и мучительной смерти, все! Все до одного».
«Мы должны отомстить им за все, за все искалеченные судьбы, жизни. Ни одного из распространителей этой заразы не должно остаться на этой земле». И в тоже время он чувствовал свою вину в смерти человека.
«Я ни в чем не виноват. Я не хотел его убивать. И я правильно сделал, что защитил себя. И все же никто не достоин смерти. Смерть она не только забирает того, на кого ты поднимаешь палочку. Она причиняет горе и страдания всем людям. И все же все, даже убийцы и насильники не достойны смерти. Они должны нести бремя ответственности перед законом и людьми. Убивать нельзя, это разрушает душу, это ставит на одну ступень с Пожирателями Смерти. Но я не виноват, я не хотел и всего лишь спасал себя. Мне жаль, мне очень жаль, что это произошло так, а не по-честному, в бою».
Мыслями Сириус часто возвращался к тому, кого он все-таки, пусть и невольно, лишил жизни. Пожиратель Смерти, один из слуг Того-Кого-Нельзя-Называть, один из тех, кто убивал его друзей, его родственников. Один из тех, из-за кого магическое сообщество не может жить спокойно. Все страшатся за себя, за свои семьи. Они убивают тех, кто не такие как они. Они уничтожают таких как его друзья, таких отщепенцев и предателей рода как он. И, наверное, нужно отвечать кровью за кровь.
«Убийство – это не решение всех проблем. Нельзя пачкать руки в их крови, это приравнивает нас к Пожирателям Смерти, это значит что мы ничем не лучше других. Не мы даем жизнь, и не мы вправе ее отнимать. Есть судьи, есть совесть, есть Бог в конце концов. Возмездие настигнет рано или поздно. Насилие не панацея от насилия. Убивая, мы уничтожаем сами себя. Убивая, мы становимся глупыми, жестокими, бешеными зверями, живущими лишь жаждой крови. Убийство – это путь в никуда. Убийство убивает нас».
- Я не хотел никого убивать…
И Сириус понял, что он действительно, если и не раскаивается, то испытывает ужас перед ним совершенным. Он тихо плакал, понимая, что он ничуть не лучше Пожирателей Смерти и прочих преступников. Теперь и на его душе висит вечный груз, мерзкое клеймо, полыхающее огнем. Он убийца, убийца! И в тоже время… Он всего лишь хотел защитить себя, он не знал, что делает, ему действительно жаль. Он чувствовал всю глупость своей ночной выходки, давая себе клятву больше никогда так не рисковать.
Слезы стекали по щекам. В какое же страшное время ему не повезло родиться!
- Знаешь, Бродяга, это война. И иногда нам приходится убивать. Ты все сделал правильно, спасая свою жизнь. И все же… след от смерти на душе никому не сделает чести. Но ты был прав, и в данной ситуации так бы поступил любой. Ты молодец, - Джеймс Поттер тихо сел рядом, обняв Блэка за плечи.
- Я не хочу убивать. Я чувствую себя редким дерьмом…
- Я надеюсь, что на наших руках никогда не будет невинной крови.
Сириус почувствовал внутреннее спокойствие. Еще долгие ночи он мучался без сна, представляя себе распростертое на снегу тело, и текущую по снегу струйку крови. Он знал, что больше ничего не изменить, но и не корил себя. Что было, то прошло. Но воевать можно и немного по другому. Главное сохранить целой свою душу.

@темы: текст, светлые

---

Список участников конкурса

[wine_trying]

Список участников конкурса.

 almond_land,  alley_skywalker,  Artaletta,  Chergarka*,  Doc Rebecca,  Flos Atra,  grimspeck,  Hahnenfeder,  Нокорро,  jesska,  Lady Ges,  katiger,  KatrinMort,  neeta,  rakugan,  Riddle_Ice,  rose_rose,  svetlana_ste,  troyachka,  virago,  wine_trying,  Yulita_Ran,  zanuda2007,  Модо,  Тихий омут,  GredAndForge,  Ассиди,  барон де К.,  Бледная Русалка,  дракон7,  Мильва,  СЮРприз*,  Valdi,  Tetroka.

@темы: организационное

---

[House of York]

Название: Великая сила пропаганды
Автор: House of York
Бета: House of York
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Рубеус Хагрид, Темный Лорд и Пожиратели
Жанр: юмор и сплошной фансервис
Размер: мини
Дисклеймер: все принадлежит Дж. Роулинг, мы только играем
Саммари: Однажды все рано или поздно решаются на отчаянный шаг. К чему это может привести?
Тема задания: юмористический рассказ о том, как чувствует себя человек, перешедший от людей, которые его поддерживали, с которыми учился к тем, многих из которых считал, да и считает личными врагами.
Предупреждение: ООС всех. Местами крепкие выражения. AU, как ни странно.
Автор на самом деле любит Люциуса Малфоя. Он не виноват, что все герои фика его не любят!
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война Роз».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям "Раскрытие темы/общее впечатление"


Феликс Фелицис Хагрид сразу решил не принимать. На него все зелья странно действуют, не по-людски. Видимо, потому, что он сам не совсем человек. Наверное, и Зелье Удачи не удачу ему принесет, а что-нибудь совсем наоборот. Лучше уж положиться на судьбу и просто пойти на дело с бодрым настроем. Он – уже половина дела.
Его план был очень прост: каждый день в свободное время караулить Малфоя в Лютном переулке. Ведь всем известно, что любой уважающий себя темный маг периодически заходит в Лютный переулок, вот и Малфой когда-нибудь там появится, никуда не денется. Дальше надо сцапать его, если обстановка позволяет, и сказать, что ему нужно, и хорошенько припугнуть. Тогда Малфой его послушает, ему своя шкура дорога.
Хагрид весьма приободрился, когда в первый же вечер, едва выглянув из лавки, где купил отраву для слизняков, наткнулся на Малфоя. Тот, совершенно не подозревая о грозящей ему опасности, неторопливо и надменно шествовал мимо лавки, постукивая тростью о мостовую. Вероятно, шел из борделя, а может, от Горбина – купил жене для развлечения какой-нибудь темный артефакт, а то, как шушукались даже в Хогвартсе, ее совсем измучил токсикоз. Рубеус быстро окинул взглядом переулок и обрадовался: уже двенадцатый час ночи, как по заказу, вокруг никого. Впрочем, если бы и были, в Лютном каждый сам за себя, уж это всем известно. Лучше момента и не придумаешь.
Малфой, видимо, по какой-то причине полагал, что на него никто не посмеет напасть даже в темном, безлюдном и опасном переулке, потому что, когда Хагрид одной рукой крепко обхватил его поперек тела, так, чтобы за палочкой не полез, а другой зажал рот и оттащил подальше, в самый неосвещенный угол между лавкой «Все для некромантов» и кафе для вампиров, весь как-то одеревенел и замер. Рубеус мельком отметил это и удивился уровню подготовки у людей Тома. Как он мир собрался с ними завоевывать?
- Так, Малфой, узнал меня? А теперь слушай, - прошептал он в ухо пленника как можно более угрожающим тоном. – Мне с твоим господином надо переговорить, так что аппарируй нас к нему прямо сейчас. И не придуривайся, что меня не понимаешь. Сам знаешь, кого я в виду имею.
Малфой судорожно дернулся.
- Я сказал, аппарируй, а то сейчас руки посильнее стисну и все ребра тебе, гад белобрысый, переломаю. А потом еще на волосы вылью средство, которым плотоядных слизняков морю, и будешь полгода лысым ходить. Знаю же, как ты над своими лохмами трясешься, вот и спасай их.
Малфой дернулся еще судорожней, а потом вообще весь забился, и Хагрид, слегка смутившись, понял, что зажал ему не только рот, но и нос. Он сдвинул ладонь, чтобы пленник не задохнулся, из вежливости подождал секунд пять, пока тот нахватается воздуха, и вернулся к интересовавшей его теме.
- Ну, так я жду, Малфой. И даже не думай, что тут тебя кто спасет. Считаю до трех, а потом начну с самого нижнего ребра. Только у меня не руки, а крюки, так что не обессудь, если я вместо одного сразу два или три…
Хагрид не успел закончить предложение – их унесло вихрем аппарации. Люциус определенно любил свои ребра больше Темного Лорда.
Вопреки ожиданиям Малфоя, у Рубеуса не настолько закружилась голова, чтобы выпустить его или хотя бы ослабить хватку. Нет уж, он не собирался гибнуть прямо на пороге, даже словом с Томом не перекинувшись! Поэтому он, напротив, прижал к себе Малфоя еще крепче, выдавив из него полузадушенный хрип (если сразу авадами начнут пулять, придется закрываться белобрысым, ничего не поделаешь), и быстро окинул взглядом комнату, куда его перенесли.
В комнате, где они оказались, Тома не было, зато обнаружилась пара других знакомых Рубеусу по Хогвартсу лиц, и это его изрядно приободрило. Однако не настолько, чтобы выпустить Малфоя из объятий.
Регулус Блэк и Эван Розье вскочили из-за стола, за которым за секунду до того изучали какую-то карту, и уставились на новоприбывших в полном изумлении, словно перед ними предстали обнаженные вейлы из модного гастрономического варьете «Бедро испуганной нимфы». Они явно отработанным до безукоризненности движением выхватили палочки, но выпустить заклятия не решились. Скорее всего, они просто не понимали, что вообще происходит.
Хагрид убрал руку со рта Малфоя, чтобы для надежности обхватить его за пояс уже двумя руками, и тут заговорили все разом.
- Помогите!
- Хагрид?
- Здрасьте, Блэк, Розье. Я тут к вам…
- Пусти меня, скотина, мне больно!
- Хагрид!
- Розье, педик накрашенный, прокляни его! Нет, не проклинай!
- Хагрид, что вы тут…
- Да помогите же, сделайте что-нибудь!!!
- А ну, тихо все!
После этой фразы, как ни странно, все действительно замолчали, и Хагрид смог обратить внимание на еще одного человека в команате, которого раньше не встречал. Уже в годах, высокий, с выразительным, бледным, худым лицом, растрепанными волосами, проницательными и насмешливыми глазами, чем-то неуловимо напоминающий лихого и неудержимого разбойника с большой дороги, он, казалось, совершенно невозмутимо сидел на месте и даже не пытался вытащить палочку, но Рубеус при виде его только утвердился в мысли, что Малфоя пока отпускать рано.
- Картина маслом, называется, - хмыкнул незнакомец, окинув Хагрида и его заложника взглядом. Говорил он с легким и каким-то странным акцентом. – Вы кто такой, уважаемый?
- Я Рубеус Хагрид, лесничий Хогвартса, - заявил Хагрид как можно уверенней, твердо решив, что пугаться ему уже поздно. – Мне бы с вашим лордом переговорить. Очень надо.
- Блэк, Розье? – вопросил изумленных мальчишек человек с акцентом, не сводя с Хагрида глаз.
- Да, мистер Долохов. Это Хагрид. Я его знаю, - поспешно закивал младший отпрыск Блэков и зачем-то счел необходимым добавить: - Он мне помог написать контрольную по драконам Британии. Рассказал о драконах столько всего, что я даже не знал, что вставлять в эссе в первую очередь.
- И про лукотрусов, - с удивившей его самого гордостью добавил Хагрид.
- И про лукотрусов, - охотно согласился Регулус. Видимо, помнил сделанное ему добро.
- Мне он тоже помог написать эссе. Про магических пиявок Тайланда, - Розье, всегда отличавшийся даже среди слизеринцев болезненным эстетством, брезгливо поморщился.
- Бедняга. Как же вы, Эван, с вашей-то утонченностью – и писали про мерзких черных червяков? – судя по хмыканью незнакомца, он тоже был осведомлен о задвигах Розье. Затем он снова сосредоточил все внимание на Хагриде, и в его глазах совершенно определенно светилось веселье. - Я Антонин Долохов, будем знакомы. Я доложу Лорду о вашем неожиданном прибытии, а он пусть решает, принимать вас сейчас или подождать немного. Пожалуйста, не надо душить Малфоя до смерти, это лишит вас заложника. Люциус, прекратите дрыгаться, вы так только задохнетесь быстрее.
Малфой, кажется, снова попытался что-то прокричать, но Рубеус подавил это на корню, притиснув его к себе еще сильнее. Долохов вышел, и в комнате наступила тишина. Юные Пожиратели смотрели на Хагрида настороженно, но не сказать, чтобы враждебно, и это несколько обнадеживало. Малфой сипел, но последовал совету и прекратил дрыгаться.
- Как там гиппогрифы? – видимо, обстоятельства явления Хагрида не могли умерить интерес Регулуса, который в школе искренне восхищался этими животными.
- Прекрасно! – Рубеус охотно ухватился за нейтральную тему. – На днях Брунгильда, ты помнишь, рыжая такая, приплод принесла. Мальчик, крепенький такой. Черненький.
- Отлично! – Регулус улыбнулся хоть и несколько напряженно, но вполне искренне.
- Розье, да ты еще моднее стал, - присвистнул Хагрид, который лишь сейчас во всех подробностях рассмотрел самого экстравагантного выпускника 1977 года. – Ишь, глаза как углем подведенные, ногти черным накрашены. Это кого ж ты из себя изображаешь, припомнить не могу… - Хагрид наморщил лоб, пытаясь себе яркие, вызывающие и совершенно возмутительные (на взгляд Макгонагалл, например) плакаты и всякие странные штучки с музыкой внутри, ходившие с недавних пор по рукам старшекурсников в школе, продававшиеся на Диагон-аллее. Да об этих парнях помнится, даже в «Пророке» была бранная заметка! – А! Точно. Этого, как его, Фредди Мер-кью-ри.
Розье посмотрел на Хагрида так, будто тот предложил ему облизать одну из пиявок из его пресловутого эссе, гордо вскинул голову и поправил расшитый бисером воротник своего белоснежного костюма.
- Чистокровные маги, да будет тебе известно, никогда не изображают вульгарных маггловских певцов, которые несут в наш мир глубоко идейно и эстетически чуждую всем истинным волшебникам культуру, - очень внятно, будто читая с листа, отчеканил Розье и возмущенно выпрямился, став еще выше на и так довольно опасных каблуках.
- Понял. Так это значит «нет»? – на всякий случай уточнил Хагрид. – Я, кстати, ни слова не говорил, что он певец, да еще и маггловский.
Регулус фыркнул и тут же закашлялся. Эван воинственно раздул ноздри и явно собрался сказать что-то, совсем не лестное для Хагрида, но тут Малфой тоже решил принять в разговоре посильное участие. Правда, несколько на другую тему.
- Блядь, да вы сделаете что-то или нет?! Я уже не могу дышать, мне плохо! Почему никто не убьет это животное, оно же меня раздавит!
- Да не давлю я тебя и даже не собирался! – искренне возмутился Хагрид. – Я тебя поймал, просто чтобы ты меня к своему лорду перенес. А теперь, если что, от заклятий тобой буду закрываться, только и всего. Нужен ты мне…
- Извини, кузен, мистер Долохов не давал приказа убивать животных в его отсутствие, - развел руками Регулус, и в его глазах отчетливо прыгало недоброе веселье.
- К тому же, если мы метнем в него заклятие, то как раз попадем в тебя. Ты лучше дыши размеренно, дыши, - уже с откровенным злорадством прибавил Розье, и Хагрид понял, что Люциуса тут, кажется, не очень любят.
- Лорд весьма заинтригован вашим появлением и немедленно вас примет, - еще громче возмутиться заложнику помешало возвращение Долохова. – Его кабинет сразу за той дверью. Думаю, вам будет удобнее отпустить Малфоя, даю слово, что ни я, ни мои юные ученики на вас не нападут. Хотя, впрочем, поскольку по этому поводу Лорд ничего не сказал, можете идти прямо так, с ним.
- Нет! Не к Лорду! – истошно завопил Люциус – кажется, последняя фраза привела его в ужас еще больший, чем в Лютном переулке.
- Ну… - на несколько секунд задумался Хагрид, пристально глядя на своих собеседников. Желания немедленно заавадить его он не заметил ни в ком, а Регулус, кажется, вообще смотрел на него с плохо скрытыми восхищением и тревогой. – Тогда я лучше его вам оставлю.
Он выронил Малфоя (тот в ужасе отскочил от него как можно дальше) и скрылся за дверью.

*****

Люциус сделал на пробу несколько глубоких вдохов наконец-то ничем не стиснутой грудью и попытался выразить всю глубину обуревающих его чувств.
- Да какого лысого Мерлина…
Собственно, это все, что Люциус успел сказать перед тем, как мощная оплеуха буквально швырнула его в кресло. Все молодые Пожиратели Смерти, которых тренировал Долохов, прекрасно знали, что у их наставника не только обширный арсенал крайне неприятных заклятий, но и весьма тяжелая рука.
- Молчать, или я тебе пасть заклею на месяц, - Антонин совершенно не повысил голос, и это не означало для провинившегося ничего хорошего. – Я сейчас тоже спрошу тебя: какого лысого Мерлина? Ты уже позабыл, что я тебе говорил про постоянную бдительность? На меня смотри, павлин щипанный, на меня.
Побелевший, как простыня, Малфой уставился на нависшего над ним, как палач на эшафоте над смертником, Долохова. Розье и Блэк подчеркнуто внимательно разглядывали висящий на стене гобелен с изображением торжествующего Слизерина, и в их лицах не было заметно ни капли сочувствия. Даже если очень внимательно смотреть.
- Ты еще на Розье что-то смеешь вякать? Да он может сколько влезет из себя выебываться, но в деле таких еще поискать надо. А уж чтобы к нему незаметно, - Долохов особенно едко выделил это слово, – подкралась такая каланча – этого с ним никогда в жизни случиться не может. А к тебе не просто подкрались, не просто скрутили, как бабу в подворотне, так ты еще и в штаб его притащил? Зная, что он Дамблдоровский? Молодец, Малфой. Вижу, ты хорошо меня на инструктаже слушал.
Он еще минуту испепелял безмолвного, неподвижного и на всякий случай затаившего дыхание Малфоя взглядом, а затем отвернулся, как ни в чем не бывало небрежно развалился в кресле за столом и придвинул к себе карту.
- На сегодня учение уму-разуму закончено. Завтра ко мне с утра на тренировку явишься. В пять часов. Вижу, пора проверить, что у тебя в голове осело. И Мерлин тебя упаси не явиться или хотя бы на пять минут опоздать. Я тогда такое с тобой сделаю, что ты сам к этому косматому побежишь, а потом еще Лорду обо всем расскажу. Да… Надеюсь, Лорд этого не убьет. Он вроде ничего мужик, хоть и полукровка.

*****

Кому-то это может показаться странным, но Том Риддл, ныне предпочитавший называть себя неудобоваримой пафосной кличкой, терпеть не мог вспоминать о старом инциденте с Миртл, василиском, акромантулом и Хагридом. Безусловно, в той нелегкой ситуации он проявил недюжинную смесь находчивости, изобретательности и наглости, которая ему и позволила выйти из положения с наименьшими для себя потерями, а заодно и проверить себя на стрессоустойчивость. Но, как истинный пессимист, Темный Лорд прежде всего видел в этой истории сплошные минусы для себя.
Разумеется, он нисколько не сожалел о смерти той очкастой дуры, но умерла она совершенно незапланированно, внезапно и неожиданно, а потому практически неприемлемо для него. Он изрядно сглупил, не проверив, нет ли кого в туалете, перед тем, как вызывать Стафиллиусса, за что и поплатился целым рядом неприятных последствий. К дементору под хвост полетел весь кропотливо выстроенный план экспериментов по исследованию возможностей василиска, особенно его яда, опытов по притравливанию его на грязнокровок, долгих бесед о славном лорде Салазаре – только подумайте, сколько всего мог поведать его личный питомец! Одна смерть вне графика – и вот, извольте запирать уникальное животное обратно в Тайной комнате, а самому затаиться, заметать следы, судорожно искать козла отпущения, следить за этим козлом, лихорадочно надеясь, что именно сейчас он снова приютил какую угодно опасную зверюгу, потом давать показания аврорам, Совету попечителей, директору Диппету, невинно и уверенно смотреть в глаза Альбусу Дамблдору…
Импровизация прошла, без ложной скромности, блестяще, но Риддл, будучи в душе строгим педантом, все же предпочитал действовать по тщательно разработанному плану. Да и, если быть совсем честным, перепугался он тогда изрядно. Так и трясло всего.
В общем и целом, неудивительно, что Риддл отнюдь не обрадовался известию о феерическом появлении прямо в его штабе Хагрида, который стойко ассоциировался у него с туалетным инцидентом. Еще менее он обрадовался, когда полувеликан вырос на пороге его кабинета, совершенно заполнив собой дверной проем, и громыхнул басом на всю комнату: «Здравствуй, Том! Сколько лет, сколько зим! А глаза-то у тебя, гляжу, совсем как помидоры стали!»
От Авады Риддла удержало только жгучее желание узнать, зачем к нему добровольно пожаловал один из самых преданных людей Дамблдора. Зато он, даже особо не задумываясь, метнул в наглеца Круциатус, вложив в него всю свою силу.
- Больно, между прочим! – обиженно воскликнул Рубеус и потер то место на животе, куда угодил красный луч. – Ух, как крапивой ожгло. Что я такого сказал-то? Ну, красные глаза, так это даже забавно.
Кроме своего блестящего будущего в качестве властелина мира, Риддл еще твердо верил в силу Непростительных заклятий. Поэтому, увидев такую реакцию вместо душераздирающих воплей и катания по полу, помимо изумления и потрясения он почувствовал почти детскую обиду.
- Как ты меня назвал? – прошипел он, впиваясь в Хагрида свирепым взглядом, от которого бледнел весь Ближний круг. Великан же взгляд начисто проигнорировал.
- Как тебя зовут, так и назвал. Ну, уж извини, но твое имя, какое пишут в газетах, я выговорить не могу – язык сломаешь, да и только. Не обижайся, мы ж как-никак друг другу не чужие. Учились вместе, ты меня сначала в плюй-камни играть учил, а потом с Арагогом директору сдал, так что кое-что друг о друге знаем. Я, может, и получше тебя знаю, чем иные тутошние. А присесть можно?
Риддл почти машинально указал Хагриду на стул напротив. В школе он никак не мог постичь логику рассуждений этого парня: иногда ему казалось, что он разговаривает с марсианином. Видимо, за прошедшие годы ничего не изменилось. Поэтому Риддл чувствовал, что ему определенно нужна передышка.
- Хагрид, давай договоримся сразу: если ты еще раз назовешь меня Томом, я проверю, позволяет ли кровь великанов отражать лбом Аваду. Можешь звать меня «Мой Лорд». А теперь скажи, зачем ты здесь.
- Хочу к вам. Пожирателем стать хочу, - очень твердо произнес Рубеус, глядя Риддлу прямо в глаза.
Риддл обрадовался, что решил выпить свой третий за день чайник зеленого чая после ухода Хагрида (разумеется, если он вообще уйдет отсюда живым). Поперхнуться и закашляться сейчас было бы совсем несолидно. Он и без того, к своему стыду, не смог полностью скрыть эмоции.
- Что ты сказал? Ты хочешь вступить в наши ряды?
- Ну да, так и сказал, - закивал Хагрид.
- Ты, Рубеус?
- Ну я, я уже пятьдесят лет Рубеус. И хочу к вам. Я тут листовки ваши неделю назад почитал и решил – пойду и с тобой поговорю. И еще я тебе ватрушек принес, которые ты в школе любил. Не подумай, это не чтобы меня приняли, это так… Эльфы сегодня напекли, я и думаю: мне ж нетрудно принести, груз невелик.
- Давай-ка по порядку, - судорожно сглотнувший слюну при слове «ватрушки» Риддл ощутил, что, кажется, сходит с ума. Довольно уже забытое чувство, если подумать. Он решил, пока не поздно, взять беседу в свои руки. – Во-первых, ватрушки можешь отдать мне, раз принес. Во-вторых, на столике у окна поднос с чаем, неси его сюда. Себе тоже возьми чашку. Думаю, я могу позволить себе роскошь чаепития с однокашником.
Риддл пришел к вполне разумному выводу, что со столь малочувствительным к пыточному заклятию человеком стоит попробовать цивилизованный подход, тем более, что этот человек, судя по всему, совсем рехнулся.
Стоило Рубеусу водрузить на стол большой пакет ароматной выпечки под Подогревающими чарами и отвернуться за подносом, как произошло нечто абсолютно невероятное и абсурдное, то, что точно не предназначалось для посторонних глаз. Риддл выхватил из пакета лежавшую сверху ватрушку, впился в нее зубами, как озверевший бультерьер, и молниеносно сжевал ее, судорожно глотая и едва не давясь, будто ее могли вырвать у него прямо изо рта. Когда Хагрид поставил поднос на стол и снова сел напротив Темного Лорда, тот уже небрежно откинулся в кресле и словно невзначай отряхивал с галстука просыпавшуюся сахарную пудру. Рубеус деликатно сделал вид, что не заметил этого.
Когда чай был разлит по чашкам, а пакет ватрушек плотно оккупирован Риддлом (Хагрид благоразумно не стал даже протягивать к ним руку), они смогли возобновить разговор.
- Ну и как там ваш уважаемый Дамблдор?
- Да весь в делах, из-за вас с ног совсем сбился. Гордитесь.
- Да, нам есть, чем гордиться. Можешь взять печенье, Хагрид, у нас оно отменное. Значит, так: я не стану легилементить тебя, потому что не уверен, что это не вызовет у тебя еще какой-нибудь нестандартной реакции. Лучше чуть позже ты, раз уж хочешь вступить в наши ряды, ответишь на некоторые вопросы об Альбусе Дамблдоре мне, и, я думаю, Долохову, с которым ты уже познакомился. Веритасерумом мы, пожалуй, тоже не станем тебя поить. Просто дашь честное слово, что говоришь правду.
- Да пожалуйста, жалко, что ли, - пожал плечами Хагрид. – Только я вряд ли расскажу что-то важное, мне всего-то не говорят.
Риддл благоразумно не стал отвечать: «И правильно делают». Вместо этого он планомерно уничтожал ватрушки, ловя себя на мысли, что, оказывается, иногда приятно позволить себе жадно есть прямо руками наисвежейшие булочки одну за другой и при этом совершенно не задумываться, достойно ли это его. Разумеется, в присутствии кого угодно из Пожирателей он бы не позволил себе ничего подобного, но Хагриду, к счастью, было решительно наплевать на величие позы, пафосность речей и безупречность внешнего вида начальства, так что можно было и расслабиться. Да, может, действительно принять его? Хотя бы для смеха?
- Так что там за листовки, которые тебя настолько впечатлили, что ты сломя голову побежал искать меня и, как рассказал Долохов, едва не раздавил моего скользкого друга Люциуса? Не подумай, насчет последнего я не в претензии, ему это только на пользу пойдет. Показывай уже.
Хагрид вытащил из кармана безбожно смятые листки с какими-то цветными рисунками, причем в нескольких местах на них были видны потеки, бумага сморщилась, словно побывала в воде, и выложил их перед Темным Лордом.
- Это ж ваше? Конечно, ваше. Мне чуть дурно не сделалось, как взглянул на них, я потом полдня у себя ревел и решил – надо к тебе. Ну посмотри только!
«Кто же делал эти листовки? – вспоминал Риддл. – Над агитацией трудится целая креативная группа, но чьи именно эти? Эйвери? Мальсибера? Крауча? Впечатляет, нечего сказать, даже слишком графично. Наверное, надо будет похвалить их на следующем собрании».
- Это довольно грустно, признаю. Особенно для тебя.
- Грустно? Да глянь только, что эти магглы творят! – подскочив на стуле, Хагрид весь облился горячим чаем и даже не заметил этого. – Море загадили, пеликан во всем этом дерьме гибнет… Реки осушают, деревья под корень... А вот эта вот… - по лицу полувеликана покатились крупные слезы. – Белечка убили. Маленького, беззащитного – по голове. Это ж что за существа такие – ребенка, считай, по голове ледорубом... Да я бы этих тварей… Попадись они мне только – я бы им в жопу этот ледоруб засунул и провернул! Своими руками!
Здоровенный кулак Рубеуса вскинулся в воздух, и Темный Лорд невольно порадовался, что их разделяет стол. Еще он машинально подумал, что Хагрида стоило бы познакомить с Макнейром – они бы, пожалуй, нашли, о чем поговорить. Впрочем, они, скорее всего, и так уже знакомы.
Признаться, даже ему было неприятно смотреть на этот креатив. Сразу почему-то в голову полезли мысли о Стафиллиуссе, который сейчас крепко спит в Тайной комнате, такой же беззащитный, как и пресловутый белек. А вдруг кто-то в его отсутствие проникнет туда и… да нет, глупости все это. С другой стороны, раз уж Хагрид так любит животных, то, может, подсказать ему путь, пусть сходит, проведает, на всякий случай. Он-то точно помрет от восторга, если ему сказать, что там живой василиск. С Хагридом можно, к примеру, передать записанное послание, чтобы Стафиллиусс его не тронул… хотя, вполне возможно, он и так его не съест. Чего у этого чуда природы не отнять, так это способности ладить с самыми опасными тварями.
- Я посмотрел, значит, на все это безобразие и решил, что надо что-то делать. Надо зверье и природу вообще от магглов спасать. Я готов, я на что угодно для этого готов, То… то есть, Мой Лорд! Надо будет – голыми руками их порву!
- В этом я не сомневаюсь, - поспешно заметил Риддл. – Хагрид, сейчас же прекрати реветь. Я ненавижу слезы – так и хочется сразу наложить Круциатус, чтобы привести в себя, а на тебя его даже накладывать бесполезно. Так, вытри лицо, только не об скатерть, выпей свой чай – маленькими глотками, съешь еще печенья. Я пока подумаю, как можно тебя использовать.
Пока Хагрид успокаивался, Риддл бросил в него чистый носовой платок (лучше уж пожертвовать свой, чем слушать трубное шмыганье носом), заглянул в пакет и с сожалением убедился, что ватрушки закончились. Затем он снова откинулся в кресле и начал размышлять.
Конечно, ставить метку на этом генетическом завихрении решительно не стоит хотя бы потому, что неизвестно, к чему это приведет. Но исследования Северуса о влиянии зелий на нелюдей: сколько ж ядов можно протестировать на Хагриде, и это, скорее всего, даже аллергии у него не вызовет. А опыты Руквуда с излучением мозга? Уникальный мозг, исследуй – не хочу! Опять же, Макнейр, Долохов, которому почему-то этот верзила очень понравился. К Стафиллиуссу стоит как минимум попытаться пробраться. Едва ли не круглосуточный источник информации о Дамблдоре и, вполне возможно, об Ордене Феникса. Честный и идейный идиот, в спину не ударит при случае и не будет юлить, как тот же Малфой. Рвется защищать зверюшек? Ну ладно, может делать рейды на браконьеров. Будет один природоохранный Вальпургиев Рыцарь.
Как ни крути, а это приобретение сулило вполне определенную выгоду. К тому же…
- Допивай свой чай, Рубеус, я вызову Долохова, и мы побеседуем об Альбусе. Кстати, он с тобой играет в плюй-камни?
- Иногда играет, - тяжело вздохнул Хагрид, еще раз промокая глаза. – Только с ним не так удобно играть, как с тобой. Я ему поддаюсь, то есть не то, чтобы он этого хотел, но мне у него самому выигрывать стыдно. Я ж ему стольким обязан.
- Со мной, значит, удобнее играть? – Риддл усилием воли загнал внутрь начавшую пробиваться на губах абсурдно-торжествующую улыбку. – Значит, так: когда придешь в следующий раз, принесешь набор плюй-камней. Вспомним, так сказать, школьные годы. И даже не вздумай решить, что ты мне чем-то обязан. Если начнешь поддаваться, я просто врежу тебе в глаз, раз уж магия на тебя не действует. И захватишь большой пакет булочек. Если надо, попросишь эльфов, чтобы они специально напекли их для тебя. Они не откажут – помнится, раньше они тебя за что-то обожали до экстаза.
- Сделаю, значит. Ватрушек, что ли?
- Ватрушек, - Риддл снова сглотнул слюну. – И с корицей. И еще можно теплого молока.
- Козье пойдет? – участливо поинтересовался Хагрид и уже не в первый раз подумал, что же за детство такое было у Риддла, что он, наверное, свое мировое господство за булку с молоком продал бы. – Я бы тогда у Аберфорта из «Кабаньей головы» попросил.
- Аберфорта? – губы Темного Лорда растянулись в чрезвычайно загадочной улыбке. – А почему бы и нет. Пусть будет от его коз. Возьми еще печенье, Рубеус.

*****

Двадцать лет спустя.

Том Риддл, ранее известный магическому миру как Лорд Волдеморт, а ныне – как глава самого радикального крыла «МагоГринпис», пережевывал свою обычную послеобеденную ватрушку и пристально смотрел в экран колдовизора, который передавал сенсационное интервью с руководителем одной из крупнейших маггловских нефтедобывающих компаний. Компания полностью приостанавливала добычу нефти до оснащения буровых вышек суперсовременными средствами безопасности, исключающими возможность аварии на девяносто девять процентов. Разумеется, лишь посвященные были в курсе, что в разработке этих средств принимали участие маги. Если быть совсем точными, то Институт инновационных разработок, чей глава Августус Руквуд находится в постоянном контакте с Отделом Тайн в Министерстве Магии. Впрочем, ничего удивительного. До Министерства сначала, признаться, с трудом доходило, зато теперь министр Фадж каждую неделю бегает к Риддлу. А иногда и чаще.
Ну конечно, они приняли такое решение «под влиянием беспокойства за окружающую среду, чья сохранность является приоритетной задачей всего человечества». Когда на вашу нефтяную вышку, откуда ни возьмись, прилетают прямо по воздуху люди в черном и в масках, скидывают всех магглов в воду (ну ладно, на надувные плоты и в воду, Рубеус правильно сказал тогда: надо, чтобы в живых оставались и начальству расписывали во всех красках), а вышку целиком замораживают – в прямом смысле, покрывают толстым слоем льда – тут поневоле забеспокоишься. А попробуешь жаловаться – к тебе в кабинет может прийти косматый гигант, как из сказки про людоедов, и хорошенько повозить тебя по столу, вопя, что ты паразит и тебя надо раздавить, как клопа. Лучше уж вести себя разумно. Так и природа будет чище, и люди здоровее.
Тогда этому ставленнику Дамблдора, Шеклболту, на дебатах с Фаджем и крыть нечем. С тех пор, как они – с боями, ранениями, преследованиями со стороны аврората и Ордена Феникса, между прочим! – более чем вдвое увеличили по всей Земле площадь заповедных зон, выиграли в том числе и сами магглы. Согласно опросам, теперь к ним благожелательно относятся семьдесят процентов магов, а раньше было примерно пятьдесят. Правильно, загрязняют природу они теперь в разы меньше, крупные войны им вести просто денег не хватает (нефти же мало добывают), а для грязнокровок… магглорожденных он через своих людей в Визенгамоте продавил-таки обязательные подготовительные курсы перед поступлением в Хогвартс, чтобы знали, как там надо себя вести. Им же в результате легче стало. С этим потом даже Дамблдор согласился, правда, его через Хагрида пришлось убеждать битых две недели.
Кстати, куда подевался Рубеус? Он ему с прошлого раза десять галеонов должен и в этот раз твердо решил отыграться. И вообще, давно уже пора создавать официальную Международную Лигу по игре в плюй-камни, чем она хуже квиддича? А сейчас, с его подачи, и не менее популярна. Хагрид вроде бы собирался к Аберфорту зайти? Надо сову послать, чтобы не забыл захватить молока. С ним ватрушки особенно вкусные…
В конечном итоге, про приоритеты Риддла в отношении мирового господства и выпечки Хагрид не ошибся.

@темы: текст, светлые

---

[House of Lancaster]

Название: Неба не существует
Автор: Дом Ланкастеров
Тип: джен
Рейтинг: R
Персонажи: Амикус Кэрроу, Алекто Кэрроу, Скабиор
Жанр: ангст/драма
Размер: мини
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: "— И не скучно тебе?
— Зато я всегда знаю, что буду делать послезавтра в три тридцать".
Тема задания: Мексиканская дуэль (патовая ситуация, когда оба противника наставляют друг на друга палочки и обречены убить друг друга, но почему-то этого не делают)
Предупреждение: нецензурная лексика
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война Роз».
Примечание 2: Пат — положение в шахматной партии, при котором сторона, имеющая право хода, не может им воспользоваться, так как все её фигуры и пешки лишены возможности сделать ход по правилам, причём король не находится под шахом.
Примечание 3: за этот фик нужно голосовать по критериям "Раскрытие темы/общее впечатление".



Я в безнадёжном тупике — и чувствую себя в нем уютно и удобно.


***
Все люди на земле думают, что Алекто и Амикус — близнецы. Мистер Крокус, приходя в лавку их отца за парой галлонов медовухи, каждый раз добродушно усмехается и спрашивает у Алекто: «Мальчик, а где папа? Мне бы ароматной…»
«Папа в подсобке», — бурчит та, но почему-то не поправляет слеповатого старика. Наверное, потому, что отец строго-настрого запретил, ведь покупатель всегда прав. Эту истину, одну среди немногих, Алекто усвоила еще до того, как научилась говорить. Она поправляет косички, неумело заплетенные отцом, и продолжает расставлять по полкам склянки с вязкими, пахучими, искрящимися напитками. Каждую их этих склянок ощупывает взглядом Мундунгус Флетчер; протиснувшись в узкую дверь, он зачем-то вытирает ноги о коврик и, чуть поклонившись, ступает на чистый пол. Мундунгус шарит в карманах в надежде наскрести хотя бы на стакан выпивки, но, посмотрев на цены, тяжело вздыхает. Отец не любит, когда Флетчер заходит: после него обязательно пропадает пара бутылей сливочного пива — самого дешевого, но… кнат сикль бережет, и раздавать на обе стороны товар мистер Кэрроу не собирается.
Рубеус Хагрид, помощник лесника в Хогвартсе, заполняет собой весь магазин и боится повернуться, чтобы ненароком не разбить что-нибудь. Он топчется на месте и вытряхивает на прилавок пару засохших кексов, фигурку дракона, грязный платок в серых пятнах, обрывок газеты с орущей фотографией и, наконец, мелкие монеты. Их не хватает на медовуху, и Хагрид, поворчав, прячет в карман кротового жилета огневиски второго сорта. Отец не любит, когда заходит Рубеус, но тот честно платит, а значит, с ним следует быть учтивым.
В лавку однажды забрел — вернее, вплыл — и Абраксас Малфой собственной костлявой персоной. Наморщив нос и поджав бледные губы, он бросил на прилавок мешочек галлеонов и, процедив: «Оставьте сдачу себе», потребовал самого лучшего эльфийского вина. Мистер Кэрроу глазом не моргнул, подхватил связку ключей и вскоре принес из дальнего погреба аккуратно завернутую в тряпицу бутыль, запечатанную сургучом. Молча он отсчитал нужную сумму, а остальное вернул вместе с вином Абраксасу, который хмыкнул и смерил Кэрроу нехорошим взглядом. Больше Малфой в лавку не заходил, посылал домового эльфа с нужной суммой — и ни кнатом больше.
Алекто не решалась спросить, почему нельзя оставить сдачу себе. Отец иногда делал вещи, понятные только ему одному: мог разбить сосуд с чуть искривленным горлышком, а порой, смешав сливочное пиво с дрянным огневиски, наполнял получившейся жидкостью старые бутылки из-под эля.

— Неважно, что ты делаешь в темной комнате без окон с занавешенными стенами, — бурчал мистер Кэрроу себе под нос. — Главное — выйти из этой комнаты с улыбкой и поприветствовать покупателей… Алекто, обслужи старика Крокуса.

И Алекто, поправив косички, брела к мистеру Крокусу, чтобы вновь услышать: «Мальчик, а папа где? Мне бы вина…»

— Мальчик, неужто цены повысились? — Крокус теребил бородку и тыкал пальцем в криво приклеенную бумажку.

— Ничего не повысились, я просто ценники перепутал, — Амикус вынырнул из-под прилавка и поправил колпак.

— Только папе не говорите, — испуганно добавила Алекто, но старик уже не слушал:

— Ой, а второй откуда? — мистер Крокус сложил руки на груди и, кажется, забыл про выпивку.

— Она девочка, косички видите? — Амикус встал рядом с Алекто и протянул старику вино.

— Ах да, косички! — Крокус всплеснул руками и засуетился. — Ну я пойду, пожалуй, мое почтение, — откланялся он и направился к двери, а Алекто едва подавила желание воспользоваться новенькой волшебной палочкой, купленной накануне.

— Скоро в Хогвартс, — зачем-то сказал Амикус, словно прочитал мысли сестры.

Все-все люди считают их братьями-близнецами, и Алекто обидно. Правда она не уверена, что все люди на земле знают об их существовании, скорее наоборот — даже не подозревают.

— В Хогвартсе наверняка…

— …нас тоже будут путать, — закончил Амикус. А может, не зря считают?


***
Лютный переулок раскрыл клыкастую пасть и сверкал глазами-фонарями. Двери захлопывались одна за другой, свет в окнах магазинов гас, и шторы задергивались, скрывая нутро домов до утра. Отец низко склонился над бумагами, а Алекто старательно переписывала предложения из учебника по заклинаниям. Писать ровно и без клякс пока не получалось, и она утешала себя тем, что у Амикуса дела обстояли еще хуже. Брат предпочитал проводить время на улице, хотя раззявленная пасть Лютного переулка звалась бездонной дырой: в ней пропадали вещи и люди, целые семьи исчезали в ненасытном горле. Соседские братья Ланчестеры говорили, что это сам переулок жрет жителей, но Алекто не нашла этому ни одного подтверждения в «Истории магии» за первый курс, и потому не верила гадким мальчишкам. Они ведь и обмануть могут, с них станется. А в книге не упоминались похожие случаи, стало быть, неправда все, небылицы.
Мысль, что не все ответы на вопросы можно найти в тонкой книжонке, как-то не приходила ей в голову.
Алекто захлопнула книгу и задула свечу. Фраза: «Иногда заклятие может оказаться бессильным или дать противоположный эффект…» осталась недописанной, потому что настенные часы пробили девять раз. Отец даже не оторвался от бумаг, чтобы посмотреть на дочь, но та уже слышала низкий голос: «Алекто, ты опаздываешь. Опаздывать ни в коем случае нельзя, посмотри на расписание. Лучше потерять лишнюю секунду и свериться с расписанием, чем не заметить листок и опоздать на час». Выдав словно заученный текст, отец возвращался к бумагам, а Алекто плелась в свою комнату. Сегодня, желая оттянуть этот момент, а может, в порыве безумия, она подошла к отцу и громко спросила:

— Пап! А это правда, что Лютный ест людей? Сегодня мелкий Уолтер пропал, наверное, его тоже съели.

Оголодали все улицы Лондона. Умей газеты говорить, они бы каждый день кричали:

«Вы представляете?! Дома на Даунинг-стрит совершили нападение на почтенное семейство! Разодрав на части родителей и поглотив целиком детей, они вновь превратились в благочестивые строения. Подробности читайте в следующем выпуске, аврорат проводит расследование».

Алекто в эти россказни не верила, но на всякий случай решила уточнить, а то не знаешь, откуда ждать беды: вот так бредешь по Лютному, а он тебя ам! И нет тебя. Страшно, а в желудке Лютного еще и сыро — дожди-то не перестают идти.
Отец, словно раздумывая, отложил в сторону бумаги, отодвинул чернильницу, и Алекто показалось, что за пыльным окном сгущаются тучи. Мистер Кэрроу пару секунд пялился на дочь, будто не узнавал ее, а после спокойно спросил:

— Ты строчки-то написала? — и, дождавшись кивка, продолжил: — Лютный, Алекто, не может есть, потому что у него нет рта. Был бы рот — ел бы, пожалуй, а так нет. Не будь у тебя рук, ты смогла бы писать?

Алекто, поразмыслив, пришла к выводу, что не смогла бы, и помотала головой.

— Вот и Лютный, бедолага, не может.

— Но ведь можно писать, зажав перо в зубах, — Алекто уже развернулась, чтобы выйти из комнаты, но мысль, юркнувшая под низкий стол, поставила подножку.

— Ты еще скажи, что можно жевать задницей! — Амикус как всегда подслушивал. Отца он не боялся, хотя выпорот был не раз.

— Да кто его знает, этот переулок, может, и глотает кости, нам-то что? — мистер Кэрроу будто сам с собой разговаривал. Теребил кисточку на краю скатерти, перо в пальцах крутил да на детей своих поглядывал. — Вот ежели к нам покупатель спешит и, не дойдя пары футов до крыльца, в пропасть проваливается — это же убыль получается. Нехорошо совсем, значит, придется другого ждать. А ежели мимо он шел, так нам до этого дела нет, — отрезал отец, вновь принимаясь за подсчеты. — Людей много, на наш век хватит, — он многозначительно посмотрел на часы и уткнулся в пергамент, бормоча под нос: «Пару кнатов сюда, пять отсюда, итого сикль да кнат».

А кто же съедает жителей Лондона, Алекто так и не поняла.


***
Листок с распорядком дня висел над кроватью. Заколдованные буквы загорались красным, когда приходила их очередь. Сейчас в красный окрасилось «подъем», но Алекто вставать не спешила. Отец наверняка протирал от пыли бутылки в погребах, а Амикус сопел на полу: вчера они опять выждали момент, когда отец уснет, и долго, почти до утра, мечтали, как заживут в Хогвартсе. О том, как мистер Кэрроу будет справляться один с делами в лавке, Алекто и Амикус не думали, а новые мантии, выменянные у старика Малкина на бочку отличной медовухи, уже были уложены в обшарпанные чемоданы.

— Амикус! Амикус, вставай! Отец сейчас придет проверять, проснулись ли мы.

— Сфажи, фто я пфаснуфся, — пробормотал брат и повернулся на другой бок.

— Я-то скажу, но он же увидит! — Алекто отбросила в сторону одеяло и вскочила на ноги, затеребила Амикуса.

— А я с головой накроюсь, вот и не увидит, — недовольно проговорил тот, открывая глаза. — Жалко, что он не пьет, хотя мог бы, — с укором добавил Амикус. — У Джонни отец неделями родных не узнает, вчера назвал жену бабушкой Сьюзен, а сегодня уже валяется у порога, прямо в луже.

Алекто с братом была не согласна, но списала его злость на вчерашнее наказание: Амикус получил за то, что закрыл магазин на пару минут раньше.

— А если бы в это время покупатель пришел? Да с галлеонами? И носом бы в закрытую дверь уперся?

— Да ничего бы не было! — хныкал Амикус, потирая ушибленную задницу. — Все равно у нас денег нет! Что такого, если их будет еще меньше?

От нуля отнять нельзя, размышляла Алекто, и признавала, что в чем-то он прав. Позже, записывая на листок задачу, продиктованную отцом, Алекто кусала губу и поглядывала на календарь: до Хогвартса оставалось четыре дня.

«Задача. За две минуты можно обслужить двух покупателей. Каждый покупатель совершает покупку в среднем на сумму около тринадцати сиклей. Вопрос: сколько шоколадных лягушек достанется другим детям, если в течение месяца магазин будет закрываться за две минуты до положенного срока?»

Отец правда не учел, что народ не толпится у порога, покупатели в последнее время неохотно шли к Кэрроу за вином, и вряд ли за две минуты удалось бы заработать.
Алекто хотела ответить, что лягушки и так достанутся другим, потому что мистер Кэрроу редко покупал детям сладости, но промолчала и принялась за расчеты. Дважды тринадцать… в месяце тридцать или тридцать один день… а в феврале вообще двадцать восемь. Двадцать шесть умножить на тридцать… Полученную сумму умножить на пятнадцать кнатов — цену лягушки…

— Сто восемнадцать лягушек! — громко произнесла Алекто, и рука отца дрогнула. Чернильница покатилась по столу, разливая чернила по белой скатерти. Казалось, что невидимая кисть рисует на полотне свои картины: голову дракона, столб огня, сломанную волшебную палочку, высокую башню и молнию.

Мистер Кэрроу тяжело поднялся со стула и на негнущихся ногах подошел к Алекто. Взял пергамент и вперился взглядом в написанное. Почудилось, что в этот момент окна захлопнули ставни, будто предчувствовали беду. Отец склонялся над листком все ниже, как всегда делал, работая с цифрами, сердце бешено стучало, и если бы оно, а не часы, отсчитывало время, Алекто уже состарилась бы.

— Почему ты умножала на цену лягушки, а не делила? — наконец спросил отец.

Алекто молчала.

— Честному человеку спится лучше, — неожиданно сказал мистер Кэрроу, и Алекто удивленно на него вытаращилась. Впрочем, к странностям она привыкла. — Ни в коем случае нельзя совершать такие ошибки. Ошибешься раз, второй, и пойдет слава по Лютному, ни один покупатель больше не придет, — о том, что в бутылках из-под эля плещется смесь дешевой выпивки с настоем ароматных трав, отец предпочел умолчать. — Все эти… Малфои, что шастают сюда, зажав нос, им ведь главное красивая, дорогая бутылка, содержание их не волнует. И деньги они не считают: такие будут прихлебывать дрянную подделку и нахваливать, потому что у них решетки на глазах. И в душе решетки: душу-то они свою крепко спеленали, в клетку засунули, а всем рассказывают, что она у них есть. И ведь не врут, паршивцы, есть душа, вот же, связанная лежит…

Алекто слушала, раскрыв рот: папа говорил нараспев, и оттого речь его казалась сказкой, только лжи в этой сказки не было, лишь намек.

— А ежели мистер Крокус придет, то ему стыдно даже бутылку с чуть искривленным горлышком продать. Он ведь нечасто заходит, когда сын денег кинет, как собаке. Сын-то у него важная шишка в министерстве сейчас, а мистер Крокус ох как медовуху любит, вот и спешит сюда. Радость это для него, понимаешь?

Оставалось только кивнуть, потому что, честно говоря, понимание показало язык и сбежало.

— А почему сын не заберет мистера Крокуса к себе?

— Иди-ка ты спать, Алекто, уже девять, — попытался уйти от ответа отец, но Алекто покачала головой и возразила:

— Еще без двух минут. — Все правильно, у отца даже слов не нашлось, только слабая улыбка скользнула по губам и тут же исчезла.

— Честному человеку, Алекто, хорошо спится. Я думаю, мистер Крокус будет раздражать своим храпом сына, который, похоже, вообще никогда не уснет.

Через несколько дней Алекто первая вышла на улицу, а Амикус вытолкнул наружу два чемодана и захлопнул за собой дверь. Лютный приветствовал их тусклым солнцем и сонными домами, и темная пасть, спрятавшаяся за рыхлыми развалюхами, казалась не такой страшной и ненасытной.

— Это хорошо, что я родился тридцать первого августа, а не первого сентября, — Амикус решительно двинулся вперед, даже не оглянувшись на родной дом.

А мистер Кэрроу, украдкой отодвинув штору, провожал детей взглядом.

— Ага, если б сегодня, не видать бы тебе подарка, — Алекто поправила косички: сегодня она заплела их сама, и получилось неплохо, правда несколько «петухов» на голове осталось. Ну да не беда, в поезде переплетет.

— Ха, так я его и вчера не увидел, я же наказан. Я не про это… — Амикус лукаво улыбнулся. — Да ну тебя! — неожиданно сказал он. — Опять все будут думать, что мы двойняшки.

— Ага, наряжусь в штаны и рубашку, и всем скажу, что я твой брат, — она показала язык и засунула руки в воображаемые карманы.

— Только вот это, — брат выдернул из полураскрытого чемодана цветастый шарф, — снять не забудь.

Подхватив шарф, Алекто обмотала его вокруг шеи и, копируя походку старшего Беккета, прошлась по тротуару:

— Я мистер Кэрроу, — она понизила голос, подражая отцу, и рассмеялась. — И когда у меня будет много денег, я выкуплю у Бьёра его магазин со всеми потрохами.

Отец тяжело вздохнул и задернул штору как раз в тот момент, когда Алекто обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на темную дверь с покосившейся табличкой: «Открыто».

«Даже не вышел проводить», — мелькнула мысль, но она тут же прогнала ее, как паскуду-кота, сожравшего сметану.

Алекто отчаянно верила, что отец все же любит их с братом. Вера эта сначала представлялась пузатым котом-паскудой с круглыми глазами, но постепенно кот худел, кости, обтянутые кожей, таскались за Алекто и махали облезлым хвостом. Глаза кота зарастали бельмами, и вскоре вера стала подслеповатой. Амикус уже давно верил только старшему Беккету: тому накануне стукнуло пятнадцать. Алекто любила слушать рассказы Беккета о Хогвартсе: о том, что столы там трещат от блюд, о добрых и приветливых преподавателях и полной свободе. Чудилось, что горячее и пахучее слово «свобода» будут подавать на пире в честь начала нового учебного года, и Алекто запрыгнула в поезд, думая, каково же оно на вкус.

«В Хогвартсе возможно все. А еще, — Беккет подмигнул, — Хогвартс как большой мешок с неожиданностями: никогда не знаешь, какую из них выкинет в очередной раз».

В Хогвартсе им опять выдали расписание: бумажку, исполосованную словами и цифрами. С утра завтрак, потом занятия, после обеда — снова уроки и библиотека. Шум вокруг смолк, как будто кто-то наложил на Большой зал Силенцио: Алекто пялилась в бумажонку и не обращала внимания на брата, теребившего ее за рукав.

— Алекто, ты глянь, опять все по часам, а как же Стефан говорил…

Старший Беккет хохотал и хватал за коленку какую-то девицу.

— Разве в Хогвартсе волшебники не колдуют когда пожелают?

Прошлой ночью Алекто закрыла глаза и представила огромный замок, похожий на мешок со студентами.
Замок был.
Студенты тоже были, и их перемешивали как бочонки в мешке. Студенты не сопротивлялись.
Еще Алекто представляла, как школьники, одетые в шикарные мантии, расшитые звездами, степенно ходят по коридорам, изредка поднимают палочки и произносят длинные заклятия.
Шикарные мантии были, но не у всех. И коридоры полнились топотом ног, криками и мельтешением. Правда, стоило появиться профессору Макгонагалл — моложавой женщине в неизменной остроконечной шляпе, веселье стихало и превращалось в копошение.
Алекто думала, что золотистые шары, повинуясь воле магов, взлетают под потолок, а уже оттуда рассыпаются искрами.
С потолка лились чернила, выплеснутые гадким полтергейстом — наверное, он приветствовал новичков.
Хогвартс нехорошо улыбался первокурсникам.
«На ближайшие семь лет — это ваш дом!» — с улыбкой произнес директор, похожий на леденец из горелого сахара.
Алекто захотелось проверить, нет ли на главных дверях замка таблички «Открыто».


***
За неделю до двенадцатого дня рождения Амикуса в лавку бесшумно скользнула миссис Гренгам — высохшая, почти полупрозрачная женщина неопределенных лет. Протянув тонкую руку, она положила на прилавок пару галеонов и кивнула на бутылку огневиски. Алекто, гордившаяся тем, что теперь достает до верхних стеллажей без табуретки, сняла сосуд с полки и поставила перед покупательницей.

— Гренгам приходила? — отец отвлекся от бумаг, и пораженная Алекто молча кивнула: вот как он умудряется обо всем узнавать, если ни на секунду от работы не отрывается? — Мужа у нее того… мертвого нашли за магазином Горбина. Еще один.

Кладбище на окраине Лютного, куда сносили всех умерших с соседних улиц, разбухало, как хлебный мякиш в воде. Мистер Кэрроу велел Амикусу заколотить все окна досками, закрыть ставни, и в магазине теперь круглые сутки горели свечи. Копоть черными размывами ложилась на стены, застывая узорами, и Алекто видела очертания одинаковых людей, башню, крошечные домики на чьей-то широкой ладони. Когда Алекто спросила отца, зачем, он сказал: чтобы холодно не было. Врал, как пить дать.

— Пап, в Хогвартсе говорили, что в волшебном мире тревожно. Как думаешь, о чем это люди, а? — Алекто отскребала от стола засохших слизней. — Во вчерашней газете писали, что поводов для беспокойства нет, а Келли сказала, что если так пишут, значит, самое время задуматься…

— Написали, что нет поводов, значит, их нет, — отрезал мистер Кэрроу. — Подумаешь… министр наверняка новый дурацкий указ издал… о том, что нельзя плавать в министерском фонтане, а ты и уши развесила. И все развесили! — он приложил кулаком по столу. — Умеет наш министр рассказывать сказки.

Сказочные намеки стали еще прозрачнее, когда на следующее утро Лютный переулок разбудила голосящая миссис Барнс, пронесшаяся по сопливому тротуару. Сон как рукой сняло, и Алекто спрыгнула с кровати, подбежала к окну, забыв, что оно забито.

— Старуха Барнс сошла с ума! — радостно заключил Амикус, врываясь в спальню к сестре.

Старуха Барнс, проснувшись утром, не обнаружила рядом мужа. Зато обнаружила его руку, сжимающую записку с нарисованным черепом. Рисунок, наспех сделанный неумелым художником, отсвечивал зеленым, а Барнс неслась по улицам и голосила, колотилась во все запертые двери и выла, как ветер вьюжной зимой.
Авроры в Лютный переулок заглядывали лишь по собственной надобности, по вызовам старались не ходить, да и совы, отправленные в министерство встревоженными колдунами, возвращались с пустыми лапами. Но в тот день авроры аппарировали незамедлительно, выставили ограждение, замахали палочками и велели жителям не казать носа на улицу. Алекто до этого никогда не видела, как рябит от заклятий воздух.

— Пап, там авроры, они, наверное, пришли ловить преступника.

— Не знаю, — нарочито громко произнес тот, не заметив, что Амикус юркнул через дверь на улицу. — Не наше это дело, кто кого порешил, да кто с кем воюет. — Тогда он впервые произнес слово «война». Слово было невкусным, горьковатым, похожим на лекарство. — Наше дело — продавать вино, а война… да пусть идет, она идет, а мы стоим на месте. Глядишь, пройдет и не заметит. Заканчивай с уборкой, не теряй времени.

Война прибежала в их дом, шмыгая сопливым носом. В дверь стучали отчаянно, будто желая вынести ее с косяками, колотили и пинали.

— Откройте, а? — хныкал детский голос, но отец настороженно сжал палочку и не спешил впускать ребенка в дом.

— Кто?

— Я! — уверенно ответил тот. — Откройте, а? Страшно-о, — протянул мальчишка и заскребся в дверь, как потерявшийся щенок.

— Алекто, принеси-ка мне из погреба… колбочка маленькая такая, с водой, — отец сверлил дверь взглядом, будто силился увидеть сквозь дерево. — И наклейка на ней…

Мальчишка оказался лохматым, оборванным и безымянным, лет примерно таких же, как Алекто, может, чуть младше. Он уплетал хлеб, смоченный в тыквенном соке, и постепенно движения его замедлялись, лицо разгладилось, пальцы ослабли — мистер Кэрроу подхватил мальчишку под мышки и усадил на стуле ровно.

— Ну-ка рассказывай, кто такой? Чей будешь? И в Лютном какого лиха забыл?

И оборванец рассказал.

— Они пришли, когда я спал, и вытащили из постели. За ноги, ага, а я голый сплю, и мне так холодно сразу, и сквозняк по ногам, и будто бы букашки по рукам побежали. А папка у стены стоял, я его даже не узнал сначала, а мамка на полу лежала, чо она там делала, я не знаю, — мальчишка вытер нос кулаком и монотонно продолжил: — Люди эти меня не заметили сначала, а потом… потом на папку палочки направили разом и как крикнут… слово какое-то непонятное… «куцио» или как-то так. А папка как завизжит. Он так никогда не визжал, даже когда на мамку злился. Он так визжал, только когда два грамма золота у него пропало, вот тогда он орал как пикси… А так — не.

Запах гари ударил в нос, почти сбил с ног и закружил голову, когда Алекто выглянула на улицу. Черный дым, поднимавшийся в небо, наполнял пустые улицы и заворачивался клубами. Горел дом ювелира Бьёра, живущего на окраине Лютного, а мальчишка, верно, был его сыном. Амикус все удивлялся, почему богач-ювелир жил в такой дыре: «Будь у меня сотни галеонов, я бы построил себе дом в Косом переулке, купил метлу и забил кладовку леденцами Берти-Боттс, а ты, Алекто?» Алекто дергала себя за косички и соглашалась с братом, но добавляла, что неплохо бы еще красивую мантию заказать. «Ну да, ну да», — снисходительно кивал Амикус. Что, мол, поделаешь — девчонка!

— Дом ювелира горит! — Но ее не слышал ни отец, ни мелкий Бьёр, словно они позабыли обо всем вокруг и видели лишь друг друга. Мальчишка раскачивался на стуле, а мистер Кэрроу вцепился в него, как нюхлер в серебряный браслет. — Пап, там дом горит, — повторила Алекто и распахнула дверь, чтобы запах донесся и до отца. Но тот не обратил внимания.

— Люди пришли, и я думал, что они из-за золота... Папка все время говорил, что нас могут ограбить, и поэтому прятал самое ценное. А эти люди сказали, что им не надо золота… Я удивился: ну как это не надо? А они — не надо, и все тут. Зато папке руки связали да с меня одеяло стащили, у стенки поставили. Мамка кричала что-то, громко кричала, а потом смолкла. Я не понял, почему. Людей было много — дюжина, не меньше, и все одинаковые, в черных плащах… Красивые!

Алекто так и не узнала, что мальчишка находил красивым. Он вздрогнул и начал заваливаться на бок, словно вспомнил, что спят лежа, а не сидя. Похожий на чучело из соломы, он бесшумно опустился на пол и затих — уснул. Как будто умер.

— …он умер, как будто уснул. — Алекто с мелким Бьёром лежали на траве и смотрели на облака. А облака смотрели на них.

— Но папка обещал, что проводит меня в Хогвартс… — задумчиво произнес Бьёр, глядя в туманные глаза облаков. — Хотя у него постоянно что-то менялось, то одно случится, то другое. Иногда даже тапочки забывал снимать, когда на улицу выходил… А когда с крошкой золотой работал, тогда над каждой пылинкой трясся. Так он не придет? — уточнил Бьёр, как будто его отец вышел на секунду и потерялся.

— Он будет смотреть оттуда, — неуверенно ответила та и кивнула на небо. — А ты сможешь ему помахать.

Алекто ведь уже взрослая была и понимала, что никакого неба не существует, но рассказать об этом оборванцу не могла.

— Это какой-то небесный Бьёр получается, — выговорил он, нахмурившись, и Алекто испугалась, что он ей не поверит. — Хотя папка много раз всякие странности выкидывал. Мамка аж на стенку лезла от его выходок. Совсем головой не думал, — повторил мелкий явно чужую фразу.

— Ну вот! Ты будешь Скай-Бьёром! — она пихнула его локтем и подмигнула.

— Мне больше нравится «Скабиор», — мальчишка засунул в рот травинку и закрыл глаза.


***
Скабиор в свои пятнадцать уже перерос Амикуса на добрые два фута: в детстве Алекто думала, что он тянется к небу, ведь там его отец, но со временем поняла — глупости все это.

— Мистер Бьёр! Вы опять одеты не по форме, — пищал Флитвик, пробегая мимо к расшалившимся первокурсникам. — Минус пять баллов Рейвенкло.

Скабиор обнажал зубы в улыбке и закатывал рукава рубашки по локоть: как будто в поте лица собирался исправлять собственную оплошность. Под тупое хихиканье однокурсниц, он изображал нелепую походку Флитвика, раскланивался и отправлялся на уроки. На очередном из них Скабиор выкидывал что-то, от чего Макгонагалл приходила в ярость, а директор округлял глаза и тянул: «Одна-а-ако».
В жизни семьи Кэрроу он появлялся, как вспышка — неожиданно и ненадолго. Как ни странно, мистер Кэрроу мальчишку не прогонял и даже пускал пожить в коридоре. Скабиор был рад и тому, ведь коридор лучше, чем ничего. Коридор — это же почти комната, только меньше. Первый курс Скабиор окончил с отличием: еще никому не удавалось потерять столько баллов за один год. Отличился, да. Профессор Флитвик, краснея, показывал Макгонагалл годовые табели и растерянно тыкал палочкой в цифры: «Да как же это? Он же лучше всех учится на курсе… Имейте снисхождение!» Макгонагалл снисхождения не имела, зато вытащила из кармана длинный свиток пергамента со списком провинностей мистера Бьёра.

— Опоздал на уроки сто сорок три раза, поджег дверь кабинета директора, перевел все часы в замке, в результате чего, получилась путаница с расписанием… — выговаривала Макгонагалл Флитвику, и тот, казалось, больше всего хотел провалиться под землю и остаться там жить.

Будь время деньгами, Скабиор никогда не расплатился бы с Хогвартсом.
Жить в доме, где время ценится на весь золота, Скабиор не мог. Завидев листок с расписанием, он останавливался, долго чесал в затылке, а потом обходил расписание стороной, словно боялся нападения. А ну как кинется пергамент на него, свяжет, посадит на стул и поставит перед пленником будильник. Скабиор ненавидел часы, на каждое Рождество он загадывал одно желание: чтобы все часы, от маленьких ходиков до огромных курантов, собрались вместе и вспыхнули ярким пламенем.
Алекто, отчаянно боявшаяся опоздать хоть на минуту, постоянно поглядывала на стрелки: и они всегда, каждую секунду, спешили, словно назло ей. Желание разорвать расписание и разбить часы хватало за горло, но отец грозил пальцем из-за угла, показываясь в форточке, появляясь посреди коридора, и Алекто загоняла жажду на задворки сознания — туда, где никто не найдет. Странно, конечно, отец ведь в Лютном, над бумагами корпит. Отец вообще очень странный, и отца как-то много. Повсюду.

— Ты все еще веришь сказкам, которые мы сочиняли в детстве? Про то, что убитый ювелир Бьёр смотрит на меня с небес? Про то, что он нас слышит, — Скабиор возник на пороге магазина мистера Кэрроу рано утром, будто выходил на пару минут. Он говорил-говорил, словно продолжал прерванный разговор. Сыпал словами, наступая на Алекто и нависая над ней. — Нихуя он не слышит, я вообще не уверен, что там, наверху, кто-то есть. Иногда чудится, что наверху только пустые серые полки, на которые нечего складывать.

Алекто нашла бы что сложить: у нее в комнате накопилась куча хлама, ненужного и бесполезного, а выкинуть жалко.

— У меня даже нужного и полезного нет, — позавидовал Скабиор и опять собрался исчезнуть из жизни семьи Кэрроу, но на этот раз не вышло.

Мир тряхнуло, и магазин зазвенел: запели бутылки, касаясь друг друга, закряхтели полки и заскрипели половицы. Ставни распахнулись и тут же захлопнулись, повинуясь порыву ветра, и Скабиор, зыркнув по сторонам, потянул Алекто за рукав в узкий коридор, в котором когда-то спал. Он приложил палец к губам и на всякий случай закрыл ей рот ладонью.
Амикус ворвался в дом и бросился к отцу:

— Там… — наверное, колотье в боку не давало говорить. — Там… какие-то люди идут, они дома… поджигают, — а в голосе то ли ужас, то ли веселье, и не поймешь толком.

Казалось, в этот момент Амикус вскочил на стол и, размахивая самодельным флагом, проорал: «Эти люди заполнили кладбище до отказа, дальнейших им успехов в нелегком труде!» А может, он кричал: «Они убьют моего отца и сестру. Гады, конечно, но полезные, как навозные жуки. Пойти им руки пожать, что ли».
Алекто не хотела в это верить, да и Амикус, выдохнув: «Они ищут», замолк.
Скабиор вздрогнул и ослабил хватку. Все знали, что это за люди, но привычка не называть вещи своими именами въелась в кожу, как пыль и как грязь.

— Что там у вас по расписанию? — оскалился Скабиор. — Что-то я не вижу строки «вечеринка в масках».

Ну да, а у самого руки трясутся, и голос дрожит — мальчишкой он сбежал от огня, а теперь языки пламени лижут лодыжки, и прошлое наступает на пятки.

— Помните, Малфой говорил… что им надоело скрываться, вот и полезли, как черви после дождя. И мне нравится, — неожиданно заявил он. — Красиво же.

Куски событий вырезали из памяти Алекто, словно портняжными ножницами и клеили в аппликацию: Алекто снова видела мальчишку с грязным от копоти носом.
Мальчишка неожиданно заговорил низким голосом: «Завтра в Хогсмиде можно будет встретиться с ними», в «Кабаньей голове».

— Мы обязаны доказать волшебникам, что магглы — лишняя часть нашей жизни, что их нужно искоренять, вырывать, как больные зубы, и чем раньше, тем лучше.

Скабиора правда больше интересовало, выдадут ли ему бархатную мантию, как у Люциуса, а брата и сестру Кэрроу — сколько платят. Остальные слова ползли мимо, одинаковые и скучные, и оседали на липких столах жирной пленкой. Скабиор поманил Люциуса, сидевшего рядом с говорившим, и зашептал ему на ухо:

— Слух, а что это все дает-то? Ну освободим мы мир от магглов, ну загоним их в тюрьмы, а нам-то какая выгода?

Малфой покосился на подозрительного господина с кружкой тыквенного сока за соседним столиком и проговорил, тщательно подбирая слова:

— Свобода, Бьёр. Ты знаешь, что это такое?

— У меня свободы хоть ложкой ешь, — он даже грудь выпятил, но тут же сдулся. — Если бы ее можно было продавать, свободу эту… Тебе не продам, Амикус, какая тебе свобода? У тебя же расписание, — и прихлебнул пива из бутылки.

— Надо составить план! — они бежали по узкому, еле освещенному проулку, уводящему от Лютного влево. Здесь ни один из них еще не был, и каждый следующий шаг означал риск.

— Некогда. — Расширенные зрачки Скабиора смахивали на две пуговицы. — Они жгут все на своем пути.

— Зачем? — размеренная, однообразная жизнь в секунду рассыпалась обрывками, и Алекто силилась их собрать воедино.

— Потому что им это нравится, а наше дело…

«Продавать вино», — зазвучал в голове отцовский голос.

— …наше дело — бежать! — и Скабиор припустил по боковой улице, не оглядываясь назад.

— Амикус! Алекто! — отец хромал сзади, так быстро, как только мог, но все равно отставал. Скабиора он будто не замечал. — Не ждите меня, бегите!

— Он прав, — закивал Скабиор, оборачиваясь и тут же снова устремляясь вперед. — Если задержимся, несдобровать всем.

— Но это же отец! — грудь, наполненная песком, болела, в горле застряли глухие звуки, и Алекто поперхнулась ими.

— Где твоя бумажка с цифрами? — Скабиор резко остановился, схватил Алекто за мантию и встряхнул. — Давай сюда, живее, ты же всюду носишь ее с собой, — шипел он с перекошенным от злости лицом. — Смотри! — разгладил листок и сунул Алекто под нос. — «Подъем, завтрак, работа в магазине, обед, работа, ужин, учение…» Где здесь написано «семейный вечер»? Или «разговор с отцом?» Помнишь ювелира Бьёра? Странный был человек, — пальцы Скабиора впились в ее запястья, кадык ходил ходуном, — мог в ночном колпаке в министерство заявиться, опаздывал всюду, а за домом разводил пупырчатых визжалок — знаешь, такие твари, которых запихивают в будильники? Так вот, этот странный человек сказал мне однажды, когда пришел проведать на ночь: «Меня сейчас убьют, и мы с тобой видимся в последний раз». Мой отец на три четверти состоял из неожиданностей, и я почти не удивился. «Я буду смотреть на тебя сверху», — сказал он тогда, а я так и знал, что он не сдержит обещания, потому что неоткуда смотреть. А может, просто все лавки на небе заняты.

Лютный, Алекто, не может есть, потому что у него нет рта. Будь у Лютного рот — ел бы. — Голос, неуместный и тихий, зазвучал в голове.

— Скорее всего, он просто передумал — как и всегда, — задумчиво произнес Скабиор. Алекто с трудом понимала, о чем он. — Твой отец никогда не передумает, обязательно помашет тебе сверху. Здорово, правда? А еще ты сможешь делать все, что захочется, поди надоело жить с разрешения мистера Кэрроу, а? — он поиграл бровями и припустил по склону, ведущему к Гнилой Лощине — месту, в котором один за другим пропадали люди.

Кажется, Алекто начинала понимать, почему отсюда не возвращаются. Весь волшебный мир, состоящий из ям, прорех и щелей, подкидывал своим жителям странности и неожиданности — чтобы те помнили, для чего нужна волшебная палочка. Странности раскрывали объятия и ждали магов, попискивая от нетерпения. Пока не знаешь об этих дырах и ямах — ходишь мимо и улыбаешься, потому что не видишь ничего, на глазах сетка. А когда замечаешь, уже поздно, и нужно принимать решение. Алекто таких решений принимать не умела.

— Прыгай! — зато Скабиор умел. — С разбега прыгай!

— Быстрее! — Амикус промчался мимо, высоко задирая ноги. Густая толпа «черных мантий» приближалась и подминала под себя все, что попадалось на пути.

— Это же Лощина! Туда нельзя!

— Видишь ли, Алекто, — Скабиор остановился на краю обрыва. — Там Лощина, и туда нельзя, а позади толпа людей, которые гонятся за нами явно не для того, чтобы раздать конфеты, — он задумчиво поглядел в пустоту

— Алекто, давай за мной! — Амикус казался бесформенным комком грязи, тяжело взлетевшим над пустотой.

Еще чуть-чуть — и комок присоединился бы к сотням таких же, что покоились на дне Лощины. Амикус уцепился за корни массивного дерева, торчащие из берега, и с трудом вскарабкался на твердую землю. Дубы вокруг укоризненно смотрели, как он скребет ногтями вязкую жижу, как сучит ногами и ругается сквозь зубы, призывая Мерлина помочь ему. Можно подумать, что Мерлин испугается сквернословия и поможет. Алекто не была уверена, что он вообще существует.

«Когда-нибудь мы станем такими же, вольемся в ряды, и у нас будут такие же мантии…» — Скабиор шептал эти слова ей на ухо, а Пожирателей словно кто-то за воротники держал и не давал догнать нерешительных беглецов.

— Красивые-е-е! — передразнила Алекто и отвернулась. Ущелье — как рваная рана в земле, и Алекто до жжения в пальцах хотелось сшить рану, стянуть два края и спокойно переступить через трещину в почве.

— И от нас так же будут убегать. Ну здорово же! — Скабиор взял ее за руку и отвел подальше от обрыва.

Интересно, подумала Алекто, есть ли хоть что-то в жизни, чему Скабиор не радуется?

— Надо разбежаться, — посоветовал он, а Амикус махал издалека, весь грязный, но живой.

И Алекто разбежалась. Пока она мчалась к краю земли, небо кренилось, угрожая упасть, линия горизонта ломалась, а солнце становилось треугольным. Алекто бежала быстро, нелепо поддергивая мантию, закрыла глаза и прыгнула. Тело было тяжелым, как гиря, а под ногами — пусто настолько, что начало тошнить. Земля под ладонями превращалась в камень, а Скабиор хихикал где-то наверху.

— Что смешного? — слова, как пережеванная каша, смятые и пресные.

— Из-за твоего прыжка чуть небо не рухнуло, — бурчал Амикус, подойдя ближе.

— От смеха, — добавил Скабиор, и Алекто приподнялась на локтях. Никакой раны в земле нет, лишь небольшая щель, которую можно перешагнуть. Кажется, мечта сбылась, и ее стоило снести на помойку — ненужную и использованную.

Небо — это место, где наши мечты раскладывают по большим ящикам. Руки — без тела — вешают на ящики ярлыки: «Исполнить через три года», «Исполнить по мере возможности», «Нежелательно исполнять». Алекто уверена, что на ящик с ее мечтами повесили ярлык «не исполнять, а лучше — сделать наоборот». Сейчас проворные пальцы шарят в ящиках, чтобы найти исполненную мечту и выбросить ее за ненадобностью.

— Мы в Гнилой Лощине, — как экскурсовод возвестил Скабиор и указал на череду одинаковых домишек, похожих на выросшие из земли пеньки. Амикус и Алекто верили, что Лощина гнилая, и дома здесь тоже гнилые.

«И люди», — скромно добавил отцовский голос.

Стены вырастают вокруг и рвутся ввысь, как густые ветви деревьев. Дверь со свистом захлопывается, запирая в деревянном коробе. Комната маленькая, и втроем в ней явно тесно: Алекто чувствует, как дрожит рука Амикуса, как вздрагивает Скабиор, и знает, что четвертый человек разнесет дом в щепки. Хорошо, что их всего трое. В помещении жарко, и все трое жмутся к стенам.
Непроглядная темнота облепляет их второй кожей — остатки света каплями остаются на неровных досках и впитываются в них. Темнота почти осязаема.
Алекто будто слышит пульс брата, да и слышать не нужно, они ведь близнецы, а значит, одинаковые. Во всяком случае, так думают все люди на земле.

— Откройте! — в дверь скребутся, и, не услышав ответа, бьют кулаками. — Пожалуйста, откройте!

— Не смей, Алекто, — шипит Амикус и хватает ее за руку. Алекто кажется, что за дверью вновь оборванный мальчишка, но на самом деле, Скабиор стоит рядом.

Замок щелкает, и узкая полоска света делит комнату на две половины. Тяжелое дыхание заполняет пустоты и щели. Ну конечно, Скабиор не мог не впустить четвертого.

— Зачем ты это сделала? — Амикус ворчит. — Мы не можем никому доверять.

— Это не я, — огрызается Алекто и неожиданно вспоминает отца: он, наверное, лежит на дороге и не подозревает, что все планы брата и сестры Кэрроу летят в пропасть.

— А кто? Неужто Кровавый Барон из Хогвартса пришлепал специально, чтобы дверку-то отворить?

— Да тише тебе, — шикает Алекто, потому что уже не слышит тяжелого дыхания. Огонек на конце палочки вспыхивает, как только ей удается выпростать руку.

— Кхм, — вежливо кашляет Скабиор и глазами указывает на пол. Зря мальчишка, конечно, зашел, малой ведь совсем был. Все-таки Авада убивает аккуратно, даже крови нет.

Деревянная коробка шатается и грозит опрокинуться, голова кружится, и в висках тупой пульсирующей болью стучит: «Кто-то из нас». У мальчишки простое, незапоминающееся лицо, каких тысячи, и его не жалко. Совсем не жалко, ведь Алекто его даже не знала.
Три палочки взлетают одновременно, дом расползается жидким тестом, и становится чуть посвободнее, но все равно каждый жмется к своей стене, как можно дальше от остальных. Алекто держит под прицелом брата, а тот — Скабиора. Скабиор ухмыляется и лениво направляет палочку на Алекто, потому что в мире должно быть равновесие. Так они и стоят, дрожа от страха, неизвестности и… слепого любопытства?
Алекто точно знает, что к мальчишке не прикасалась, то есть либо брат, либо Скабиор.

— Не, ну какого хрена?.. — начинает Скабиор, но захлебывается словами и замолкает. Огонек гаснет, хотя «нокс» никто не произносил.

— Что за… Люмос! — Амикус цепляется за палочку, как утопающий за бревно.

Алекто боится открыть глаза и наощупь двигается к двери, дергает ручку. Заперто, само собой.

— Куда это ты торопишься? — каркает брат, и дом подпрыгивает от страха.

Она и пальцем Скабиора не трогала.
Амикус никогда не любил мелкого Бьёра. За наглость, за неожиданности и глупость, за то, что появлялся и исчезал из жизни семьи Кэрроу когда хотел и никого не слушал. А еще за то, что Скабиор перерос его на два фута.
Скабиор вроде бы мертв, а значит, его кто-то убил.
В комнате их всего трое. Мозг отказывается работать, Алекто чувствует, что мысль крадется мимо, хочет сбежать, и отчаянно хватает ее за скользкий хвост.
Если в комнате три человека, и один из них умирает, следовательно, один из двух оставшихся…
Голова болит.
Секунда никогда не закончится, сердце устало растягивать удар. У сердца ударов не так много, нужно беречь и расходовать аккуратно.
Как же сильно ломит виски.
Рука свинцовая, неподъемная, но Алекто понимает, что она к Скабиору не прикасалась.
Она видела, как брат тренировал Аваду на жуках.
Голова, кажется, сейчас разлетится на куски.
На нее смотрит кончик палочки Амикуса.
Зачем он это делает? Чтобы не вызвать подозрений?
Тошнит.
Воображение рисует пером на чистом пергаменте мертвого Амикуса, грустного отца и беспечного Скабиора.
Комок в горле горький.
Или ты, или тебя. Выбирай.
Мистер Крокус придет в магазин, а там закрыто. Какая досада.
Алекто с Амикусом похожи, особенно со спины. Немудрено, что сейчас они не могут разобраться, кто же убил мелкого Бьёра. Хотя какой же он мелкий…
Щеки горят.

— Этих двоих можно смело ставить в пару, — голоса врываются в мир Кэрроу, как Ступефай, вновь оглушая. Ощущение, будто звук на секунду включили и тут же выключили. — Соперники из них никакие.

Алекто чудится, что уже никогда не сможет опустить руку — настолько она затекла.

— Вы приняты, — высокий человек в капюшоне стоит в дверях и внимательно смотрит на них. — Первую проверку вы прошли.

— Что? — вместо слова — хрип.

— Посмотрим, как вы послужите Темному Лорду. Ему нужны преданные и ответственные слуги.

Хм, а почему их никто не предупредил о проверке? Если Темный Лорд любит неожиданности, им не по пути. Впрочем, смерть всегда внезапна, к ней нельзя подготовиться.
Экскуро торопливо стирает выдуманные за несколько секунд картины: Амикуса с вывернутой шеей, отца, замершего в нелепой позе на пыльной земле, и Скабиора… А где он, кстати?

— Эй ты, поднимайся! — безликий человек пинает распластавшегося на полу Скабиора. — Даже дураку ясно, что ты не сдох.

— А я не хочу, — Скабиор нехотя поднимается и усаживается на единственный шаткий стул, вытянув ноги.

— Чего? — Пожиратель даже маску стянул от неожиданности и оказался бледным мальчишкой с лицом, усыпанным веснушками. Что-то все эти мальчишки одинаковые.

— Не хочу, говорю, к вам, я передумал.

Алекто представила, как отец проворно забирается в наскоро сколоченный гроб, укладывается там, будто на ночь, но слышит слова Скабиора — и в ужасе переворачивается на другой бок.

— Ну что вы уставились? — Скабиор закидывает ногу на ногу и пожимает плечами. — Неинтересно на этих ваших собраниях, не пойду я к вам.

— Ты уверен, что хочешь сказать то же самое Те… Темному повелителю? — брови веснушчатого поползли вверх.

— Не-а, да мне и не придется, потому что он не будет меня искать. Кому я нужен, — и Скабиор, помахав на прощание, вновь исчезает из жизни Кэрроу. Даже на похороны отца не остался, засранец.

Поразительная самоуверенность, качает головой Алекто, совсем не думает о завтрашнем дне. Впрочем, это его дело, а они с братом наконец-то оставят проклятый магазин и будут жить так, как захо…

— Значит так, — мальчишка достает из кармана листок. — Вы должны продолжать жить своей обычной жизнью, ни в коем случае не меняйте привычек: это вызовет недоумение ваших знакомых…

— У нас нет знакомых, — обрывает Амикус. — Они нам нафиг не нужны.

Алекто смотрит на часы. Часы остановились — наверное, от разочарования.

@темы: текст, темные

---

[House of Lancaster]

Название: Медь звенящая и кимвал звучащий*
Автор: Дом Ланкастеров
Бета: будет названа позже
Гамма: Дом Ланкастеров
Тип: джен, броманс, возможно преслэш (на усмотрение читателя)
Рейтинг: R
Персонажи: ЭБ, Т.М.Риддл, Упивающиеся Смертью, Альбус Дамблдор
Жанр: драма
Размер: миди (~ 44 тыс.зн. без пробелов)
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: у хорошего стратега все возможные ходы ведут к победе и каждый ход служит достижению нескольких целей, даже если речь идет об убийстве близкого человека
Тема задания: предыстория и причины войны глазами Темного Лорда и / или Альбуса Дамблдора. Обстоятельства создания Ордена Феникса /деятельность Упивающихся Смертью в этот период.
Предупреждение: AU в отношении утверждения Роулинг, что Тома Риддла никто и никогда не любил; не графическое описание, но все же упоминание жестокости в отношении детей
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война Роз»
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям "Раскрытие темы/общее впечатление"

— Я думаю, — сказал Дамблдор, — что, если ты вернёшься,
есть шанс, что с ним будет покончено навсегда. Обещать я не могу.
Я только знаю, Гарри, что возвращения сюда тебе нужно бояться,
куда меньше, чем ему.

Гарри снова взглянул на ободранное существо, дрожащее
и задыхающееся в полумраке под стулом.

— Не жалей умерших, Гарри.

Дж.К. Роулинг. «Гарри Поттер и Дары Смерти»

*1*

Я очень долго сомневался. Целый час. Даже сейчас я не уверен, что стоит писать тебе и навязываться. Ты был так любезен со мной, так терпелив, хотя мы проговорили несколько часов кряду. Меня считают необщительным, но ты уже знаешь, что это чепуха. Если я начинаю говорить, то не могу заткнуться. Беда в том, что я всегда выбираю темы, которые никому не интересны, кроме меня. Никто не ходит на вечеринки, чтобы обсуждать, как по-разному Протеевы чары действуют на живое и мертвое. Идея соединить живое и мертвое, сплести их неразрывно, чтобы потом заколдовать неживую часть, кажется мне потрясающей. Великолепной.
Я не помню, кому из нас это пришло в голову. На всякий случай, буду считать, что тебе. Ты удивительный.

Я очень смущен. Возможно, я навязываюсь? Может быть, когда ты предлагал переписку, то говорил не совсем серьезно и не ожидал уже на следующий день получить ворох пергаментов с моими каракулями? Прости, прости! Тогда сразу дай мне знать, что я веду себя неуместно! Обещаю, я моментально отстану и не обижусь.

Но прошлой ночью я никак не мог заснуть, все думал о твоих словах. Не только о Протеевых чарах, но еще и о том, что у нас невозможны никакие нормальные реформы, о коалициях в Визенгамоте, о кланах, которые самоорганизуются раз за разом – даже век за веком – по одному и тому же принципу и совершенно бездумно. Думаю, ты прав: изнутри эту систему не изменить – ее можно только сломать.

Наш мир замкнут. Связи между его элементами не просто стабильны – они почти неизменны. Статут о секретности – вот главное препятствие для нашего развития! Да, мы в безопасности, магловский мир не может поглотить нас и растворить в себе. Но любые серьезные изменения будут связаны либо с вторжением к нам, либо с аннексией чего-либо нами. Чем больше перемен – тем больше все остается по-прежнему, как говорят французы. Я скверный арифмант, но не удержался и начертил пентаграмму – модель по целям. Очень интересные получились результаты! Высылаю ее тебе. И еще чуть не забыл: твой псевдоним – Софист** – очень тебе подходит. У тебя потрясающее чувство юмора!

Я ведь о тебе вообще ничего не знаю. К середине ночи я сам себя убедил, что ты был под Оборотным, но теперь сомневаюсь.

Я заметил, что ты рассердился на Дамблдора за его вчерашнюю речь. У меня есть идея, как подойти к вопросу с другой стороны. Но об этом – в следующем письме, если тебя это заинтересует

Федон***



Насколько сильно способен утомить человек за несколько мгновений! Представьте, что партию скрипки какой-то чудак решил сыграть на барабанах и тарелках. Та еще джазовая импровизация! И барабанит мне прямо в голову. В результате я утратил всякое желание двигаться, даже глаза открывать не хочется. Только равнодушно слушаю.

Скрипка в исполнении ударных – примерно так выглядели рекомендации Лестрейнджа в пересказе Долохова. Проблема не в Антонине, а во мне. Долохов способен утомить меня за секунды исключительно потому, что он готов действовать всегда. Днем и ночью. Даже если Долохов спит, пьет, болеет или страдает – в любом случае требуется от силы несколько минут, чтобы привести его в полную боевую готовность, а потом он немедленно берется за дело. Причем Долохову совершенно неважно, что это за дело, – он за все берется с одинаковым фатализмом.

А у моей работоспособности есть побочные эффекты, и я никак не могу их устранить, хотя и пытаюсь.

Например, Министерство, в отличие от меня, не работает ночью. По-моему, это очень неудобно: когда ты кого-то купил, для чего-то определенного купил, и вот он тебе понадобился срочно, но надо ждать до утра. Приходится ждать до утра, потому что Министерство не работает ночью. А мне нужно именно ночью! Днем у меня другие занятия были, более интересные! Рано или поздно до ведома всех наших людей доводят, что ночь – это только их личная проблема, а не того, кто отдает приказы. Рано или поздно я собираюсь заставить Министерство работать ночью. Рано или поздно.

Но примерно раз в две недели сбои в работе устраиваю я: на день-другой я впадаю в спячку. Тело и разум погружаются в дрему, как у моих чешуйчатых приятелей. Мысли ворочаются клубком, словно сонные змеи, к которым не вовремя заглянуло солнце. Это очень неудобно! Жизнь не предоставляла мне выходных по требованию, противник не ждал, а время утекало сквозь пальцы. Полная апатия и бессилие! Иногда мне кажется, что, явись в такой момент убийца, у него бы все получилось. В моем случае это говорит о многом…

Принуждать себя к работе в такие дни очень мерзко, но, кроме меня, этого никто не сделает. Не осталось таких на свете! Но я же этого и добивался, правда? Добился! Свободен… Можно бессмысленно смотреть в окно, в никуда, ничего не замечая, пока Антонин по пятому кругу расхваливает мне какого-то Яксли, который важен для дел Лестрейнджа и будет очень полезен нам всем… Проблема в том, что видеть Яксли я не желаю. И никого не хочу видеть! Больше всего меня Яксли устроил бы в гробу – ведь именно из-за него мне надо двигаться и думать. Да-да, без всяких метафор – именно в гробу!

А Долохов все не унимается, хотя прекрасно понимает мое состояние. Не первый же раз! Но он уверен, что я возьму себя в руки, соберусь и в три слова завербую Яксли, который, несомненно, полный идиот. Только идиот может сразу потребовать личной встречи со мной.

Я закрываю глаза: так проще думать. У идиота Яксли наверняка есть какие-то достоинства, не зря же его расхваливал Лестрейндж! И Антонин не зря устраивает мне эту пытку…

Сколько раз я должен ошибиться, сколько раз показаться слабым, чтобы что-нибудь из них решил, будто я не справляюсь? Если такое случится – меня попробуют за зуб, и это в лучшем случае. В худшем – усомнившийся найдет альтернативного поставщика правильных решений для любых проблем и станет втихаря рекламировать его соратникам.

А результатом этой рекламной кампании будет труп. Не мой.

Так что я готовлю себя к встрече с Яксли и слушаю Долохова.

Чем больше ударные Долохова пытаются изобразить скрипку, тем большее недоумение вызывает у меня предмет беседы.

Яксли подрабатывал в «Ежедневном пророке» – писал под несколькими псевдонимами. Хорошее начало! Человек с двойной жизнью подходит для наших целей больше многих. Вдвойне.

Наверное, фамильные финансы не так хороши, как всем демонстрировали в роду Яксли.

Кстати, о фамильных делах – меня ждет шикарная пентаграмма с раскладкой по нашим родам и кланам. Проклятая семейственность доконает любое дело в британском заповеднике магов! Даже в нашей «конторе» родственник родственника погоняет и тут же рекомендует еще одного на свободное место. И если вскоре после победы я сдохну, то в результате прихода к власти моих соратников список первых лиц магической Британии будет практически неотличим от аналогичного списка двухсотлетней давности. Обхохочешься!

А может быть, именно у этого Яксли проблемы с родными или ему нужны деньги на что-то не очень респектабельное? Судя по всему, Лестрейндж выдал целый концерт с оркестром о мотивах Яксли и его одержимости личной встречей со мной. Но все превратилось в барабанную дробь и отгремело: Долохов счел это лишними сантиментами.

Яксли устроился в «Пророк» и стал регулярно писать не только заметки для криминальной хроники, но и полноценные статьи с расследованиями. Кстати, нас он напрямую не трогал. Похвально! Отличный нюх! Но про регулярность Лестрейндж врал: даже на слух по датам получалось, что уже на пятой статейке начальство вызверилось на Яксли и потребовало прекратить безобразия. Яксли в ответ вызверился на начальство и послушно сделал несколько хвалебных статей о Министерстве на основе чужих интервью. Но похвалы были весьма специфические: Яксли расточал их исключительно чиновничьим провалам и катастрофам. Как правило, это были провалы личного и корыстного свойства и хорошо скрытые от посторонних глаз катастрофы, так что неуемные комплименты Яксли били по маскировке бюрократов. Мстительный гаденыш! В «контору» он явно впишется как родной.
Долохов дотошно перечисляет подвиги своего нового протеже. Сначала ответственный секретарь департамента правопорядка получил инфаркт, потому что в «Пророке» расхвалили его операцию по успешному изъятию темных артефактов, но перечислили и те артефакты, которые по чистой случайности куда-то делись по дороге из кабинета ответственного лица в министерское хранилище. Потом в департаменте по играм и зрелищам произошел казус с благотворительными билетами. А затем вконец обнаглевший Яксли без ведома редактора тиснул в «Пророке» хвалебную статью о самом редакторе…

Антонин пытается быть объективным, поэтому волшебное слово «Империо» ни разу не прозвучало в истории с редактором. Долохов лишь сухо отметил, что авроры после проверки ушли от Яксли ни с чем.

На этом светлая часть истории заканчивается.

Министерство без всякой шумихи начало против Яксли три процесса, результатом которых могло стать только полное его разорение. А новую работу неблагонадежному человеку не найти.

Складывалось впечатление, что власти просто навязывали мне этого Яксли. В некотором смысле я их понимал: министерские чиновники не могли его пытать или убить, так что никакой защиты от последующих выходок у них не было. Остальные средства явно на него не подействовали.

Лейстрейндж рекомендовал поручить шутнику Яксли работу с агитацией и прессой, но Долохова заинтересовало не это. Ни сам Лейстрейндж, ни Антонин так и не смогли вычислить информаторов Яксли – тут барабаны Долохова изобразили умирающую скрипку. Мои сотруднички немедленно поспорили из-за такого ценного потенциального пополнения, и Лестрейндж проиграл. Он составил доклад, но у меня случился период спячки, и растормошить меня рискнул только Антонин. Чужой доклад Долохов прихватил в качестве военного трофея.

– Хватит, – я открываю глаза, заставляю себя сесть прямо и пытаюсь что-то сделать с выражением лица. Теперешнее ощущается так, будто ниже глаз у меня змеиная морда, и между плотно сжатых губ, растянутых в неестественной улыбке, скоро проскользнет тонкий раздвоенный язык. Я даже шиплю, но быстро спохватываюсь, услышав себя.

– Веди сюда этого амбициозного дурака.

Долохов ухмыляется, но молчит и отправляется за Яксли. Мне лень заглядывать в голову Яксли, когда он входит. Но увидев мое лицо жертвы вампира, домашний халат поверх рубашки и расслабленную позу, любой посторонний бы изумился.

Что ж, значит, экстравагантные решения Яксли больше говорят о его настойчивости и желании выделиться, чем о гениальности.

Он не успевает ни раскрыть рот, ни преклонить колено, как я начинаю шипеть:

– Я вас слушаю, Яксли. И коротко! Начните с того, кто у вас в аврорате. Именно этот маг – ваш первый подарок «конторе». Женщина?

Краем глаза я вижу, как Долохов снова ухмыляется: наверное, он выиграл пари у Лестрейнджа.

Яксли пробует закрыть сознание. Окклюмент он скверный, а вот его техника мне очень хорошо знакома.

Длится это недолго. Но Долохов тоже что-то заметил, потому что расцветает прямо на глазах. Я его понимаю: что называется, семерых одним ударом. Тайная информация о достаточно значимых чинах Министерства, знание окклюменции, способность обучать других, в том числе и умению зачистить следы перед аврорской проверкой… Это кто-то из аппарата Скримджера! У нее с Яксли длительные и доверительные отношения. Отличный подарок! Неясно только одно – как быстро Яксли придет в себя, осознав, что именно он сделал, когда сюда явился.

– Как вы относитесь к перспективе возглавить газету, Яксли? Сейчас – нашу газету, а после победы – «Ежедневный пророк»?

– Мистер Лестрейндж говорил об этом. Но я думаю, что ежедневная газета – аналог «Пророка» – не совсем соответствует вашим целям.

– И что бы вы порекомендовали?

– Притворитесь спортивной газетой – привлечете молодежь. Притворитесь журналом для домохозяек – попадете на каждую кухню. Притворитесь календарем – и помещайте на каждый листок жуткие исторические анекдоты о магглах.

По лицу Долохова заметно, что теперь он свои шансы в игре с Лестрейнджем оценивает гораздо ниже, чем раньше.

– Неужели вы не хотите быть редактором «Пророка» после победы, Яксли?

Он едва заметно качает головой.

Как ты справляешься, Яксли? Это ведь нелегко – ложиться в постель с женщиной, способной обойти тебя на любом повороте. Она была основой твоей карьеры, твоей славы, но всегда оставалась в тени. В споре с Министерством она – твое прикрытие. И вот ты здесь, и твоя ценность наполовину состоит в том, что ты – крючок для нее. Как это тебе? Как бы ты хотел ее превзойти? И кого еще подмять под себя?

Пробный выстрел:

– Может быть, вы предпочтете возглавить департамент правопорядка?

Теперь он мой со всеми потрохами. До конца времен.

*2*

Вчера я был на приеме у Селвинов. Ты ведь узнал меня? Ты смотрел прямо на меня… Если хочешь знать, Софист, это не твоя ошибка: я не должен был там оказаться. Просто родители всерьез надумали устроить мой брак, а они могут очень помешать мне, если захотят. Так что иногда проще согласиться с ними. Кроме того, я все еще проверяю свои расчеты по клановым связям. Это была хорошая возможность для полевых наблюдений.

Я со своими записями сбежал с приема в какой-то дальний угол, лишь бы формально оставаться в поместье. А вы устроили там свой шабаш.

Я видел тебя, Софист. Я знаю, кто ты.

Настоящий ты.

Мне не совсем понятно, какой именно ты – настоящий и как вы там, внутри, уживаетесь.

В этом есть что-то ужасное. Действительно страшное.

Когда ты заговорил, у меня не осталось никаких сомнений. Что за идиот следит за твоей безопасностью? Как они позволяют тебе шляться под Оборотным?! Тебя же, раз увидев, ни с кем невозможно спутать!

Я сам виноват. Ты ведь ничего не скрывал от меня, даже наоборот. Я должен был догадаться раньше – после того, как ты упомянул о Протеевых чарах, наложенных на смесь живого и неживого. Ходит столько слухов по поводу вашего знака! Говорят, вас всех можно отличить по этой примете. Кто же еще мог разбираться в подобной магии, если не ты? Я раззява…

Не знаю, за кого боюсь больше – за тебя или за тех, кому ты можешь навредить.

Ты говорил много правильных вещей, очень верных. Но когда твои сторонники славили тебя, Софист, когда отзывались на твои слова, они славили не твою правоту, а свою гордыню. Они купились не на твои знания и не на то, что ты, – пожалуй, единственный в Британии маг, – оцениваешь наше общество трезво и понимаешь, что происходит. Нет, этого они не хотят слышать и понимать! Лишь их болезненное самолюбие берет у тебя подачки и готово лизать тебе не только руки, но и сапоги.

Речь твоя была безупречна. Мои поздравления!

О тебе рассказывают много сказок. Я подумал: вдруг сказки правдивы? Ты просто прочел мысли всех и каждого там, у Селвинов, и потому точно знал, что им сказать.

Вот такой я был глупец… А потом я вспомнил, что они и так все мыслят одинаково. О миллионе разных вещей они никогда не думают и поступают, как все. Им не нужен ты для того, чтобы быть одинаковыми.

Я знаю, что вы запугиваете людей, я точно знаю, что вы убили нескольких маглов…

Наверное, мне нужно прекратить эту переписку.

Наверное, нам нужно выдумать какой-то другой способ связи, более безопасный для тебя.

Никогда больше не смотри на меня так на людях! Тебя видят твои враги. И сторонники…

Федон

P.S. Мне кажется, я понял, что тогда имел в виду Д. и что все время упускаешь из виду ты.

__________
* Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. 1-е Послание апостола Павла к Коринфянам, 13:1

**Софист – название одного из диалогов Платона. Диалог-трактат посвящен началам диалектики, соотношению, взаимосвязи и тождественности бытия и мышления (сознания).

***Федон – название диалога Платона, в котором в драматической форме описан диспут Сократа и философа Федона, в том числе от имени Сократа изложены доказательства бессмертия души.

@темы: текст, темные

---

[House of York]

Название: "Бог дурака".
Автор: House of York.
Бета: House of York.
Тип: джен.
Рейтинг: G.
Персонажи: Альбус Дамблдор и другие.
Жанр: общий.
Размер: миди (74 тыс. знаков).
Дисклеймер: все принадлежит Дж. Роулинг, мы только играем
Саммари: Альбус Дамблдор знакомится с Орденом Феникса.
Тема задания: причины и предыстория войны глазами Темного Лорда/Альбуса Дамблдора. Обстоятельства создания ОФ/деятельность ПС в этот период.
Примечание 1: фик написан на командный конкурс "Война роз".
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям "Раскрытие темы/общее впечатление".


Ноябрь 13, 1976
Старики нетерпеливы к молодым. Вечно думаешь: ну как же они не понимают того или другого? Вот я бы на их месте… Но плод каштана ничем не напоминает дерево, а человек в детстве и юности не похож на того, кем однажды станет. Поэтому молодых нужно оценивать не по тому, каковы они сейчас, а по тому, каковы будут.

У старости есть свои преимущества. Например, можно запросто говорить с юными леди и сколько угодно делать им комплименты — никто уже не примет тебя за назойливого ухажера.
Правда, если ты учитель, число юных леди, не являющихся твоими нынешними или бывшими подопечными, стремится к нулю. Директору же Хогвартса комплименты не подобают. Он должен быть серьезен и строг, как Монблан в дурную погоду.
— Мне нравится работа в Министерстве, — говорит Доркас Медоуз, склонившись над чашкой. Русые волосы скрывают лицо. — Конечно, бывает трудно, часто приходится задерживаться допоздна. Но это полезный опыт, который поможет мне…
Серьезно киваю.
Удивительная девушка эта Доркас. Закончила школу с отличием, но после выпуска предпочла скромную должность в канцелярии аврората. Недавно в учительской об этом вспоминал Слагхорн и прямо кипел от негодования:
— Современная молодежь! Даже у лучших из лучших — ветер в голове! Могла бы сделать себе имя в науке… Но, конечно, служить секретаршей в аврорате куда интереснее, ведь там столько молодых людей! Через годик выскочит замуж, и все!
— А что плохого? — сварливо интересуется Сильванус Кэттлберн. — Это лучше, чем превратиться в унылую старую деву, как некоторые…
Он косится на дверь, но профессор Синистра, в чей огород только что бросили камушек, пока не спустилась с Астрономической башни.
Кэттлберн полагает, что женщина в науке — и не женщина, и не ученый, так, что-то среднее. Гораций с ним не согласен. Половина его протеже — девушки, и Слагхорн защищает их с пылом подлинного рыцаря. Вдобавок девушки лучше разбираются в том, какие конфеты он любит, и никогда не забывают прислать старому учителю подарок на Рождество.
— … поможет — что? — задаю Доркас наводящий вопрос, будто на экзамене.
— Ах, да, — спохватывается она. — Стать более организованной, самостоятельной, больше успевать…
Гладкая речь, словно заученная заранее, но идет не без сбоев. Доркас кого-то ждет здесь, в кафе Фортескью, и оттого рассеянна. Наша «случайная» встреча сбила ее с толку. Она то и дело нервно откидывает волосы со лба, комкает в пальцах салфетку. Но вежливость не позволяет ей от меня отделаться.
— Ты всегда была очень трудолюбива, Доркас, — улыбаюсь я. — Уверен, ты отлично справишься.
Мало того, что трудолюбие Доркас не знает границ, — как я выяснил, она еще и удержу не ведает в самообразовании. По понедельникам после работы изучает французский, по средам берет уроки игры на фортепиано, по пятницам занимается на курсах икебаны, а по воскресеньям посещает кружок астрономов-любителей.
Все ее преподаватели — мои бывшие ученики (впрочем, в магической Британии других не водится), поэтому мне не составило особого труда за пару-тройку таких же «случайных» бесед узнать много интересного о составе групп. И ведь какое удивительное совпадение: Доркас везде встречает однокурсников! Эммелина Вэнс и Гестия Джонс в ее компании придумывают композиции из цветов, Алиса Тауниш за соседней партой улучшает свой французский, Дедалус Диггл любезно помогает установить телескоп…
По субботам Доркас бывает в танцевальном клубе. Там я справок, правда, не наводил. Но если окажется, что туда ходят братья Прюэтты и Фрэнк Лонгботтом, я буду совсем не удивлен.
— Как относятся к тебе сослуживцы? — спрашиваю Доркас. — Кстати, может, еще мороженого?
— Нет, спасибо, профессор. А сослуживцы — м-м — да все хорошо…
Дедалус Диггл тем временем легок на помине — вон его лохматая голова мелькает за расписным окном. Кажется, он собрался войти, но Доркас отчего-то не хочет, чтобы я видел ее в компании Диггла. Она вскакивает, голос звучит по-детски жалобно:
— Профессор, извините, была очень рада вас встретить. Но мне пора идти, обед уже заканчивается, а с опозданиями у нас строго…
— Конечно, конечно, — я встаю, подаю ей плащ. Доркас пытается оставить на столике мелочь за кофе, я прошу позволить мне заплатить. Она бросает тревожные взгляды на дверь. Диггл, что-то сообразив, успевает вовремя выскочить.
Им следовало бы сделать вид, что они случайно столкнулись на улице, совсем как мы с Доркас. Но эти двое конспирируются так старательно, что видно за милю. Доркас проходит мимо бывшего однокурсника, словно не замечая его. Диггл покупает газету и направляется за Доркас следом, на ходу переворачивая страницы. Он изо всех сил притворяется, что, кроме таблицы скачек гиппогрифов, его ничто не интересует.
Если бы речь шла об одном Дедалусе, я бы предположил, что он ухаживает за Доркас. Кстати, им действительно стоило разыграть влюбленных — меньше привлекали бы внимания. Я бы даже в это поверил, если бы не Вэнс, Тауниш, Джонс…
Многовато случайных совпадений — и ни одного намеренного, вот что интересно. Отчего бы мальчишкам и девчонкам, выпускникам одного факультета, не проводить время вместе? Но они предпочитают вести себя, как малознакомые люди. Забавно.
Подходит Флореан, прошу его принести еще вишневого мороженого. Мне надо подумать.


Ноябрь 17, 1976
Несчастные совершают преступления, чтобы «перебросить» на кого-нибудь свое несчастье. Беспокойные — чтобы обрести иллюзию защиты. И только счастливый и спокойный не совершает зла.

После обеда Сильванус приглашает коллег посмотреть на подросших щенков крупов*. Щенки бодрые, толстые и ужасно громкие. При виде нас они поднимают лай.
— Совсем как в учительской на совещаниях! — хохочет Роланда Хуч.
Минни МакГонагалл строго поджимает губы. Ей такие остроты не по душе. Между тем шутка Роланды, хоть и грубовата, недалека от истины. Поразительно, какой крик способны поднять взрослые образованные люди (и перессориться к тому же насмерть), когда решается вопрос, кому вести первые уроки в понедельник.
Гораций до сих пор уверен, что я хитростью пролез на должность директора, лишь бы рано не вставать.
Я глажу и тормошу самого толстого и нахального щенка. Кэттлберн уговаривает меня его взять. Но куда? Я подолгу отсутствую, а он будет оставаться один и грустить.
Извиняюсь и ухожу. Пора на заседание Визенгамота.
Дело, которое слушается сегодня, тоже связано с крупами. Это чудесные, преданные, веселые существа, но у них есть одно свойство: обожая своих хозяев-волшебников, они терпеть не могут маглов.
Сегодняшний подсудимый — Рой Гиббон, тридцати пяти лет, место жительства: Тинворт, Корнуолл. Мысленно добавляю: выпуск 1962 года, факультет Хаффлпафф. Обвиняется в том, что натравил своего крупа на соседского ребенка-магла. Ребенок с тяжелыми укусами доставлен в больницу. Его жизнь вне опасности, но лицо останется изуродованным навсегда.
Защита Гиббона утверждает, что произошел несчастный случай — хозяин просто не справился с собакой. «Да не удержал я эту чертову псину!» — твердит сам Гиббон. Обвинение тоже склоняется к этой версии. Амелия Боунз ловит меня перед заседанием и просит помочь с перекрестным допросом.
Рой Гиббон обильно потеет, то и дело вытирает лоб клетчатым платком. После выпуска он набрал лишний вес, появилась лысина. Судя по материалам дела, до недавних пор работал весовщиком на фабрике летучего пороха, но недавно был уволен и начал пить.
Амелия расспрашивает его об отношениях с соседями-маглами. Он твердит, что никогда с ними не ссорился и вообще ему до маглов дела нет. Защита его хорошо выдрессировала.
Амелия выносит предложение вызвать на следующее заседание свидетелей из числа соседей. Предложение проходит гладко: большая часть Визенгамота на нашей стороне. К сожалению, обливиаторы, наверное, уже хорошо там поработали. Если соседи вообще сумеют вспомнить Гиббона, нам сильно повезло.
Начинаю расспрашивать Роя, как он обычно ухаживает за своим питомцем, чем кормит и все прочее. Следует поторопиться — вопросы могут признать не относящимися к делу.
— Скажите, мистер Гиббон, в какое время вы обычно гуляете со своим крупом?
Прежде, чем защитник успевает остановить его, Гиббон выпаливает:
— С утреца, часов так в восемь, ну и вечерком выходим, примерно в десять.
— Что же вы делали с собакой возле дома Белоунов в три часа пополудни?
— Г-гулял, — отвечает он с запинкой.
— Обычно вы в это время не гуляете.
— А тут захотел! — с вызовом говорит он. — И чего?
Я смотрю на него сквозь очки. Долго смотрю.
Рой Гиббон, выпуск 1962 года, факультет Хаффлпафф, не выдерживает и отводит взгляд.
— Рой, — говорю тихо, — скажи, пожалуйста, зачем ты это сделал?
— Пошли вы к черту! — вдруг кричит он визгливым фальцетом. — Я не виноват, хватит с меня издеваться!
В зале заседаний шум и споры. Амелия требует отправить дело на доследование — реакция подсудимого свидетельствует, что он мог намеренно натравить пса на ребенка. Объявляется голосование по поводу применения веритасерума. Со значительным перевесом голосов — тридцать семь «за», пятнадцать «против» — решение принято. Следующее заседание назначено на пятницу, третье декабря.
Роя уводят. Он так и не сказал, почему это сделал.
В его доме не нашли никаких пропагандистских материалов. Но если его кто-то надоумил, у нас будет возможность узнать об этом.
Как сообщает мне позже Амелия, глава аврората Бартемиус Крауч с глазу на глаз намекнул ей, что готов покопаться в этом деле. Внезапный энтузиазм Крауча ее настораживает, меня тоже. Я не люблю Барти — он хороший аврор, просто отличный, но жесткий и, пожалуй, жестокий человек. Раньше мы не могли добиться от него ареста даже открытых Пожирателей смерти. Откуда вдруг подул новый ветер?
— Надо проталкивать запрет на содержание крупов, — говорит Амелия, энергично жестикулируя. — Они слишком агрессивны.
— Собаки делают лишь то, чему их учат люди, — возражаю я. — Пса можно обучить спасать раненых, а можно — рвать в клочья бегущего человека.
— Вы не собачник, профессор, — говорит Амелия, глядя на меня с жалостью.
Я уступаю. С Амелией (выпуск 1935 года, Гриффиндор) мы страстно спорили еще в школе на уроках, и всегда она выходила победительницей, уличая меня в том, чего я не знал.
— Наследственность важнее воспитания, — чеканит она.
— Позволь с тобой не согласиться, — вежливо отвечаю я. — Тут у меня достаточно большой опыт, и я решительно против.
— Вы слишком хорошего мнения о людях.
Я хотел бы, чтобы это было так.

Возвращаюсь в Хогвартс в сумерках, иду по дорожке от школьных ворот. Окна замка приветливо светятся. Мое любимое время года и время суток. Темно, холодно, сыро — но стоит открыть тяжелую дверь, как за ней тебя ждет тепло камина, горячий чай, звонкие веселые голоса.
Может, все-таки взять у Кэттлберна щенка? Но сразу одергиваю себя: во мне говорит желание доказать Амелии, что она не права. Нельзя брать ответственность за живое существо лишь из намерения самоутвердиться и кого-то в чем-то убедить.
А у Крауча, несмотря на поздний час, должно быть, кипит работа… Может, подчиненные и ворчат — еще взбесившимися собаками они не занимались! — но дело делают. Доркас, наверное, тоже еще на службе.
Да, Доркас. Скромная сотрудница канцелярии аврората. А Гидеон и Фабиан Прюэтты — курсанты школы авроров, как и Фрэнк Лонгботтом, и Алиса Тауниш.
Как интересно все складывается.
Надо будет навести справки об остальных однокурсниках Доркас. Тех самых, с кем она якобы случайно оказывается на одних и тех же занятиях, заходит в одни и те же кафе…
Почему они делают вид, что это случайность, вот что меня интересует. И — зачем.

--------------------------------
* Круп (Crup) происходит из юго-восточной части Англии. Внешне он напоминает терьера Джека Рассела, за исключением раздвоенного хвоста. Без сомнения, эта порода собак была выведена волшебниками, так как крупы очень преданы магам и крайне агрессивны по отношению к маглам. Круп — настоящий мусорщик, ест почти всё, от гномов до старых шин. Лицензию на право обладания крупом можно получить в Отделе по контролю волшебных существ после прохождения простого теста, доказывающего способность волшебника-заявителя контролировать крупа в местах обитания маглов. Владелец крупа обязан удалить хвост своего питомца с помощью безболезненного Отрубающего заклинания по достижению последним шести-восьминедельного возраста, чтобы маглы его не заметили. (Дж. К. Р. Роулинг «Волшебные твари и где их искать»)



Продолжение в комментах.

@темы: текст, светлые

---

[House of York]

Название:Фиделиус
Автор: House of York
Бета: Будет названа позже
Тип: Джен
Рейтинг: PG
Персонажи: Джеймс Поттер, Лили Поттер, Гарри
Жанр: общий
Размер: мини
Дисклеймер: все принадлежит Дж.Роулинг, мы только играем
Саммари:Поттеры узнают о пророчестве и защищают свой дом.
Тема задания: Фик написан на тему «Научные исследования Ордена»
Предупреждение: во второй главе много математики "для чайников"
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Война роз».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критериям "Раскрытие темы/общее впечатление"


В кроватке завозился сынишка. Джеймс расслышал сквозь сон, как его ножки сбивают одеяло в угол. Что это вдруг? Гарри не часто просыпается по ночам.

Мокрый что ли? Не может быть: там и матрасик, и простыня, и штанишки – всё зачарованное. Да не будет его сын хныкать из-за такой ерунды! Поттер-младший, как и его отец, пускает слёзу только в исключительных случаях.

Словно подтверждая родительские опасения, Гарри тихонько всхлипнул. Джеймс не пошевелился. Может, случайность? Через минуту малыш снова заснёт, и уморившемуся за день папаше не придётся подниматься с постели. Но плач повторился, на сей раз громче и протяжнее.

Джеймс открыл глаза. Темнота, хоть глаз выколи! Рука привычно нащупала волшебную палочку.
- Люмос!

Луч света осветил спальню: массивный платяной шкаф, старый комод, низенькую детскую кроватку. В зеркале над туалетным столиком Джеймс столкнулся со своим отражением. Страшный какой! Лохматый, небритый, осунувшийся... Тени под глазами заметны даже в полумраке. Навоевался вчера до этих... рогатых! Рухнул в кровать и заснул прямо в одежде.

Тишину разорвал детский крик. Смолкший на минутку сынишка вдруг разразился такими пронзительными воплями, что Джеймсу стало не до собственной физиономии. Он склонился над кроваткой, провёл рукой по взлохмаченной головке ребёнка, потрогал лоб. Вроде не горячий, температуры нет... Что ж такое?

- Ну, тише, тише, маленький...

Крошечные пальчики вцепились в отцовскую руку. Малыш зажмурился от света волшебной палочки.

- Тоже мне, гриффиндорец!.. – с укором протянул Джеймс, чуть отклонив в сторону кончик палочки. – Чего испугался-то? Папа с тобой.

Сын не ответил, но знакомый голос и спокойный тон возымели эффект. Плач утих. Однако малыш явно не намеревался коротать во сне остаток ночи. Выпустив отцовский палец, он резко поднялся и, ухватившись за бортик кроватки, стал бестолково переминаться с ноги на ногу. Смотрел на отца и тихонько похныкивал. Но чувствовалось, что ему ничего не стоит разрыдаться снова. Слёзы уже затопили до краёв зелёные – мамины - глазёнки.

Послав гиппогрифу под хвост все новомодные воспитательные принципы - и лишний раз ребенка на руки не брать в том числе – Джеймс вынул сынишку из кроватки и прижал к себе. Мерлиновы кальсоны, тельце-то легонькое! Малютка совсем, а уже надежда магического мира...

Почувствовав себя в безопасности, Гарри с облегчением вздохнул. Такая смена настроения пришлась отцу по душе.
Лампу включать не хотелось. С ребенком на руках Джеймс подошёл к окну и раздвинул занавески. Однако в комнате не стало светлее: на улице стоял густой туман. Середина октября, ночи холодные. Светать и не начинало. Да какое там «светать»? Часы показывают только половину пятого ночи.

- Может, поспишь ещё немножко? – с надеждой спросил Джеймс, по-прежнему не отходя от окна. – А, Гарри? Видишь, на улице темно.

Сын, всхлипнув в ответ что-то тихое и неразборчивое, ещё сильнее прижался к отцовской груди.

- А может у тебя это... животик болит? – Джеймс вдруг вспомнил, что у детей по части пищеварения всё куда сложнее, чем у взрослых. – Так это исправить – пара пустяков! Папа сейчас наколдует тебе горшочек. Ну, правильно. Ты уже большой мальчик, негоже такому большому мальчику пачкать штанишки.

Джеймс примостился на кровати, ребенка усадил к себе на колени. Включил, наконец, торшер и комната заполнилась мягким зелёноватым светом. Колдовать над горшком не пришлось, «ночной прибор» нашёлся под детской кроваткой.

- Оказывается, у мамы тут всё предусмотрено, – обрадовано сказал Джеймс, снимая крышку. – Так что быстренько садимся на горшок и лечим животик. А потом – спать! Говоря по правде, папа не прочь ещё чуток поспать. Вымотался вчера... Будто сотню миль проскакал с дементором на загривке.

Гарри недовольно покосился на горшок (знакомое дело - с рук не хочет слезать!), но возражать не стал. Послушно уселся и, глядя на отца хитрющими глазами, стал тихонько постукивать о пол босой пяточкой.

- Эй, парень, так не пойдёт! – пригрозил Джеймс, стараясь казаться строгим. – О деле-то не забывай! Этак мы с тобой, пожалуй, до рассвета просидим. А папе, между прочим, завтра... то есть, уже сегодня, нужно быть бодрым и энергичным. Маме буду помогать, - добавил он со значением.

Розовая пяточка, на миг замерев в воздухе, мягко опустилась на пол. Сын выжидательно посмотрел на отца.

- Вот оно как! Как про маму услышал, так сразу вспомнил, где сидишь? - Джеймс осуждающе покачал головой. – Нехорошо, молодой человек. Сегодня папа – твой воспитатель и начальник. Потому что мама занята. Мама читает одну умную книгу. Папа с вечера в таком состоянии был, что не до книжек, а прочитать её надо поскорее, потому что там написано... Там написано, как защитить нас всех: тебя, маму и папу. Тебя в первую очередь, потому что ты, Гарри, оказывается, теперь у нас самый главный.

Джеймс сомневался, что сын понимает хоть что-нибудь из сказанного. Ну, может, отдельные слова – не больше. Лили, правда, не уставала доказывать обратное. Но её послушать, так детей надо считать умнее взрослых. Одно слово – женщина.

Однако в одном Джеймс был согласен с женой: Гарри любит, когда с ним разговаривают. Неважно о чём болтать, лишь бы не молчать. А ребенку много ли надо? Вот сейчас: услышал от отца своё имя и уже вытаращил глазёнки, смотрит с интересом.

- Да, да, не удивляйся, - продолжал Джеймс, расправляя на коленях снятые с сына штанишки. – Говоря по правде, твой папа сам здорово удивился. Вчера вечером сказали. Заявляюсь, как ни в чём не бывало, домой... Поздно уже. А тут: нате вам, Поттер-старший, новости! Ваш сын остановит того, кого все боятся называть по имени. Чувствуешь ответственность?

Гарри сдвинул бровки, личико помрачнело. И как будто хохолок на макушке слегка приподнялся? Да нет, ерунда... Показалось. В год с небольшим человек способен испытывать нечто такое, что можно назвать словом «ответственность»?

Глупости всё! Это чувство появляется, когда собственное чадо сидит перед тобой, счастливым папашей, на горшке. Вот тут родитель отвечает за всё, в том числе и за то, чтоб в итоге горшок не остался пустым.

- Слушай, дорогой, - Джеймс нахмурился, обращаясь к сыну, - за то время, что мы тут болтаем, можно было наложить не одну кучку. А вы, молодой человек, саботируете! Как это понимать?

- Мама! – пискнул Гарри в ответ на упреки.

- Какая я тебе мама? – обиделся отец.

Сын сердито надул щёки и опустил глаза. Джеймсу хотелось верить, что пристыжено.

- Нету мамы, - продолжил он не без удовлетворения. – Занята. Самому надо справляться. А ты что думал? Волдеморта одолевать как будешь? Тоже маму позовёшь?

Гарри вскочил с горшка и, с расстроенным видом бросившись к отцу, уткнулся лицом в его колени. Джеймс подумал, что он, пожалуй, чересчур строг сегодня.

- Ну вот как здорово! – пробормотал он, поглаживая сынишку по голой попке. - Ты кого опять испугался? Тёмного Лорда, что ли? Так красноглазому не до нас сегодня. Вчера мы с Бродягой всем им хорошо поддали...

Джеймс замялся, невольно подумав о том, что на самом деле они с Сириусом чудом остались живы. Но не признаваться же в этом родному сыну! Ребенок только-только успокоился... Опять пугать, что ли?

– Я это, - немного поразмыслив, сказал Джеймс, - как-нибудь позже расскажу, сейчас ты всё равно ничего не поймёшь.
Заглянув в горшок, он обнаружил, что зря ругался. Сын своё младенческое дело сделал. Заболтался ты, папаша... Главное-то пропустил.

- А что ж ты молчал? – спросил Джеймс, направляя палочку на посудину. – Докладывать надо по всей форме: Гарри Поттер задание выполнил! Ладно, не переживай, - снисходительно добавил он, уловив тень озабоченности на физиономии сынишки. – Маленький ты ещё. Смотри лучше, как папа умеет горшки чистить.

Прозвучало Экскуро, и всё исчезло. Гарри издал восхищённый звук.

- Во! – довольно воскликнул Джеймс.

- Во! – громко повторил сын.

Всё-таки хорошо дети устроены: настроение меняется каждую минуту.

– Прибор снова готов к употреблению. Теперь попку давай подставляй, - не дожидаясь, что Гарри поймет его слова, он развернул ребенка спиной к себе. - Экскуро! Славная попка! И вообще: мы с тобой волшебники или кто?
Джеймс отложил в сторону палочку, усадил сына к себе на колени и стал натягивать на него пижамные штанишки.

- Насчет Темного Лорда не переживай, - приговаривал Джеймс, одновременно прислушиваясь к малопонятным воркующим звукам, исходящим от малыша (и как только Лили понимает, что он лопочет?) – Тебе завтра его побеждать, что ли? Вот вырастешь большой, станешь сильным. Сильнее папы с мамой, а, возможно, даже сильнее дедушки Дамблдора... Направишь на этого красавчика волшебную палочку – папа тебе купит самую лучшую! – скажешь «Экскуро!», и Тёмный Лорд исчезнет, как... как вонючая какашка. Вот!

Дверь скрипнула, отец и сын почти синхронно повернули головы на звук. В комнату стремительным шагом вошла Лили. В том же халатике, который был на ней вечером, волосы собраны в деловой пучок.

- Мама! - вмиг забыв о Джеймсе, Гарри потянулся ручонками к матери.

- Тут мама, тут, - пробормотала Лили, забирая ребёнка на руки и показывая мужу жестом, что здесь не место обсуждать что-либо серьёзное. – Спустись вниз, Джеймс! Я приготовила бодрящее зелье. В котелке, на кухне... Там и поговорим.

Зевнув и потянувшись - всё равно уже весь сон прошёл! – Джеймс направился к двери. Задержался, посмотрел, как жена укладывает сына в кроватку. Вот ведь хитрый оленёнок! При матери и не пикнет никогда. Хотя его собственный отец - дед Гарри – не раз говорил, что Джеймс начал шалить, едва выбравшись из пелёнок, и маму, в отличие от малосерьёзного папаши, слушался охотнее.

*****

Кухня, по меркам хозяйки дома, пребывала в беспорядке. Раковину заполнила немытая посуда, на рабочем столе, отдыхая от трудов, покоились разделочная доска (вся в каком-то буро-зелёном соке с резковатым эфирным запахом) и пара грязных ножей.

Обеденный стол был завален внушительных размеров пергаментами - Джеймс насчитал около десятка свитков. Ещё какая-то деревянная шкатулка, раньше её в доме не было. С краю стола лежала раскрытая маггловская тетрадка, по бледным клеточкам которой бежали ровные строчки, написанные рукой Лили.

Джеймс взял со стола ближайший свиток. Развернул. Начал читать.

Четырёхмерный мир, к которому мы привыкли, – только «тонкая кожа» на теле мира многомерного. Тот, кто мог бы посмотреть вдоль дополнительных измерений, увидел бы их свёрнутыми, причём иногда довольно причудливым образом, в замкнутые пространства.

Из прочитанного Джеймс не понял почти ничего. То ли усталость давала о себе знать, то ли внезапно нахлынувшее беспокойство при виде груды грязной посуды. Ему в принципе редко приходилось наблюдать подобное, и каждый раз причина была, что называется, «из ряда вон». Когда всю семью Маккиннонов убили, например.

Джеймс повернул кран, включил воду. Простейшее бытовое заклинание для мытья посуды он помнил ещё от матери. Хорошая была у мамы поговорка: «Гордись тем, что ты волшебник, работай головой и палочкой!»
Чашки, тихонько позвякивая, начали мыть сами себя, и это подействовало успокаивающе.

Лили вроде упоминала про бодрящее зелье. И где?

Ёмкость обнаружилась на плите, среди кастрюль. Над котелком поднимался пар - верно, его недавно сняли с огня. Джеймс наклонился над зельем, вдохнул.

Так и есть! Так называемое «Зелье оптимистов», источник позитивной энергии и доброго расположения духа. Ну и отлично! Кому и когда вредило хорошее настроение? Он наполнил зельем мерный стаканчик, осушил в два глотка и почти сразу почувствовал, как из тела уходит сонливость и ощущение разбитости.

- Ну что ж, миссис Поттер! – произнёс Джеймс вслух, подражая восторженной манере профессора Слизнорта. – И выглядит чудесно, и на вкус приятно. А что это за запах? М-м-м... вы добавили сюда листья элеутерококка, не так ли? Право, моя девочка, ваша прелестная головка – просто кладезь блестящих идей!

- А ваша девочка, профессор, не понимает, как эта нешаблонная, но достаточно простая идея никому не пришла в голову раньше. Полагаю, таким образом вы поощряете учеников почаще открывать базовый учебник о травах и грибах? Приём достаточно стандартный, но, однако ж, действенный.

Язвительный голос жены заставил Джеймса обернуться. Лили стояла в дверях, а выражение её лица отнюдь не обещало лёгкой жизни.

- Как видишь, твой муж помнит ещё достаточно из школьного курса, - произнёс Джеймс с улыбкой, надеясь задобрить жену незатейливой шуткой.

- Неужели? – в голосе Лили прозвучала нехорошая ирония. – Тогда позволь напомнить тебе, что большинство шариков, хранящихся в Зале пророчеств, не значат ровным счётом ничего!

- Откуда выводы? – Джеймс усмехнулся: выпитое зелье настраивало на жизнелюбие. - Курс прорицаний, насколько мне помнится, ты цинично игнорировала.

- Подруги просветили, - сердито отрезала Лили. – И Дамблдор напомнил вчера.

- Дамблдор? Ты же сказала, что «на исходе июля» и от родителей, трижды бросавших вызов... – Джеймс почувствовал, что плохо воспринимает смысл происходящего. - Если всё это туфта, то зачем было говорить нам об этом?

- Уж всяко не затем, чтобы пересказывать это годовалому ребёнку!

- Подслушивала под дверью? – Джеймс старался не обращать внимания на суровый тон жены.

- Ждала, когда ты закончишь торжественную речь.

- Ибо воспитание мужа дело столь же ответственное, что и воспитание ребенка, - проговорил Джеймс, копируя рассудительную интонацию Лили.

- Правильно мыслишь, - чуть помедлив, Лили добавила: - дорогой.

Стало ясно, что от карательных мер не скрыться. «Дорогой» - это серьёзно. Знак верный. Означает, что миссис Поттер вывели из себя.

- Ладно, вот он я, весь как есть дурак и в полном твоём распоряжении, - Джеймс развел руки в стороны и широко улыбнулся. – Воспитывай! Только злиться кончай, ладно?

Прежде чем заговорить, Лили измерила мужа с головы до ног многообещающим взглядом. Под таким взглядом Джеймс никогда не задумывался о будущем. Тут бы настоящее пережить!

- Начнём с того, что под пророчество также попадает сын Алисы и Фрэнка. И пока ничего определенного сказать нельзя. Дети слишком малы, до первых всплесков магии им обоим ещё расти и расти! А посему, - Лили сделала значительную паузу, - никаких разговоров с ребенком на эту тему. Не хватало ещё, чтобы Гарри вообразил себя невесть кем, едва научившись ходить на горшок!

Лили замолчала, стремительно подошла к окну. Придерживая рукой лёгкую ситцевую занавеску, несколько секунд вглядывалась в залитый туманом двор. Сделав глубокий вдох, развернулась к мужу.

- Во-вторых, если твой сын окажется таким же болтуном, как и его папаша... – Лили приложила пальцы к губам несколько раз подряд и издала нечто похожее на «бла-бла-бла». - Джеймс, ты хоть понимаешь, что ребенка трудно заставить молчать? Что информация легко может дойти до того, к кому имеет самое непосредственное отношение?! Что будет тогда стоить наша жизнь? Жизнь Гарри!

Не в силах говорить дальше, Лили схватила со стола тетрадь и с силой ударила ею о край стола.

- Да я это... спросонья, - с трудом промямлил Джеймс – язык точно прирос к нёбу. Он не помнил, когда и где последний раз чувствовал себя таким неблагополучным идиотом.

- В-третьих, вчера я тебе не всё сказала. Боялась, что новость не даст тебе заснуть. Нас предупредили не потому, что наш сын такой... – Лили скептически хмыкнула, - выдающийся и, может быть, когда-нибудь будет на что-то там способен. Дамблдор вообще не уверен, что этот пророческий транс – не притворство, хотя на всякий случай и дал этой Трелони должность, чтобы под рукой была. Но дело в другом.

Лили снова обозначила паузу. Джеймс напрягся.

- В Ордене предатель! – выдохнула Лили.

Она опять измерила мужа взглядом, только в нём уже не было ни недовольства, ни гнева. Разве что усталость.

- А он... в смысле, Дамблдор, откуда знает?

- Из надёжного источника, - медленно проговорила Лили. - Надеюсь, ты понимаешь, что имя резидента мне не назвали.

Джеймс не ответил. Голова шла кругом - услышанное выглядело чересчур мерзко. Верить не хотелось, но если вспомнить, сколько людей из Ордена полегло в последнее время... Будто целенаправленно вырезают, сволочи!

Тишина заполнилась шумом льющейся из крана воды, но посуда уже не звякала. Чистые тарелки лежали на подставке ровной стопкой. Лили подошла к раковине, закрыла кран. Потом - очевидно, чтобы успокоиться - сунула в раковину разделочную доску и ножи. Взмахом палочки убрала с поверхности стола грязные подтёки.

Ещё минуту назад Джеймс считал полученный от Лили выговор значительной неприятностью, а своё поведение «спросонья» едва ли не самой большой оплошностью. Выходит, и он, и, хуже того, Лили уже в реальном списке смертников? А он-то, такой простой, вчера обрадовался, что есть заклинание, которое может надежно защитить семью.

Джеймс окинул взглядом разложенные на обеденном столе пергаментные свитки.

- Так вот зачем весь этот мозговой штурм? – справился он, – И кому же мы обязаны таким негаданным счастьем?

- В смысле, кто предатель? – переспросила Лили. - Дамблдор не знает. По его словам, у него чуть ли не каждый первый под подозрением.

- Меня и моих друзей из списка требую исключить! – воскликнул Джеймс. – Свою жену я уже причислил к людям благонадежным. И своего сына. И крёстного своего сына. И всех...

Лили опять перебила, и на этот раз почти с раздражением.

- Давай предоставим руководителю Ордена право искать предателя. Тем более, нас с тобой ни в чем не подозревают. Напротив, предупреждают о возможном нападении.

- А Дамблдор, надо понимать, заинтересован в нашей безопасности по особой причине? – Джеймс поднял глаза к потолку, имея в виду спящего наверху Гарри.

- В общем, да. Он сказал, что надеется... на лучшее. Хотя именно в тот момент, когда Дамблдор это произнёс, - Лили тяжело вздохнула, - мне впервые захотелось увидеть Гарри простым игроком в квиддич.

- Выдающимся игроком, - поправил Джеймс.

Лили пропустила слова мужа мимо ушей.

- А потому Дамблдор готов предоставить нам СВОЮ защиту. Так что займемся вот этим, - подойдя к столу, Лили взяла пергамент – тот самый, который Джеймс недавно держал в руках.

Переход от проблемы доверия-недоверия людям к чистой науке, как ни странно, обрадовал Джеймса. Обсуждать друзей вслух, да ещё и за глаза - последнее дело.

А тот трактат начинался достаточно интригующе. Многомерный мир, искривлённые пространства... Припомнился строгий голос профессора МакГонаггл: «...и наконец, высшая трансфигурация – трансфигурация пространства».

Всё-таки любимый предмет. Анимагия – это только начало. Не война, так можно было бы наладить выпуск кошельков, сумочек, чемоданчиков... Да хоть и война!

- Я прочитал немного. Самое начало, - доложил Джеймс, решив показать жене, что не только с зелья пробу снимал. – Понял лишь то, что мир не такой, каким кажется. В нем не четыре измерения, а гораздо больше.

- Да, - подтвердила Лили. – Десять.

- Вообще-то, я думал, что меньше, – названная цифра ввела Джеймса в состояние лёгкой растерянности. – Семь. Просто к имеющимся трем размерам прибавил ещё три. Хотя, убей меня, не понимаю, где их искать?

- Кажется, ещё вчера я рассуждала бы примерно так же, - призналась Лили.

- А что значит: «Дополнительные измерения свернуты в замкнутые пространства причудливым образом?»

- Ну, это оказалось довольно просто... Теоретически.

Лили зажала свиток пальцами двух рук и вытянула в длинный прямоугольник.

- Вот это и есть развёрнутое измерение, - она кивнула на растянутый пергамент.

Потом снова свернула пергамент в плотную трубочку.

- А это, стало быть, свернутое, - Джеймс предположил практически вслепую. Прозвучало полушутливо.

- Угадал, - неожиданно подтвердила Лили. – И таких трубок, или цилиндров вокруг нас, по меньшей мере, шесть штук.

- Что-то не замечал, – Джеймс демонстративно поправил рукой очки.

- Аналогично, - обезоруживающе призналась Лили. – Однако ж, они существуют. Просто свёрнуты столь плотно, что кажутся одномерной чертой. Если смотреть издалека и с ребра. Или как точка, если с торца. Хотя на самом деле там есть дырка.

Прислонив свернутый в трубочку пергамент к глазу, Лили посмотрела на мужа сквозь отверстие, как в подзорную трубу.

- Ну, и к чему это всё? – спросил Джеймс, закрывая конец свитка ладонью. – Для безопасности дыры надо законопатить?

- Да хорошо бы, - рука Лили медленно опустилась вниз. – Дамблдор намекнул, что именно в эти прорехи и пролетают порталы. Так что защитный купол над нашим домом – увы! – можно обойти.

Джеймс невольно огляделся вокруг в поисках мифических дыр. Но глаза видели только уютную кухню, цветущие на подоконнике азалии (мамина коллекция), буфет из красного дерева (тоже мамин любимый), круглый обеденный стол, прочно стоящий на одной массивной ноге. Можно сесть на край, а он даже не пошатнётся! Сам проверил, будучи ещё подростком. Сколько Джеймс помнил себя - и отец, и мать ценили надёжные вещи.

- Здесь сказано, - Лили нетерпеливо потрясла зажатым в руке свитком перед глазами мужа, намекая, что тот отвлёкся, - что все эти свёрнутые измерения находятся перпендикулярно нашим трём. Если очень грубо, то такая вот труба торчит в каждой из четырех стен, а также в потолке и в полу. Всего шесть. Но мы, по сути, можем наблюдать только выходящие к нам отверстия.

Не то, чтобы Джеймс не поверил в сказанное, но визуально представлял картину с трудом. Стена вдруг обрывается и в ней вдруг дырка? Его взгляд опять скользнул по поверхности стола, по закруглённым углам буфета.

- Природа не терпит острых углов, - Джеймс произнёс вслух то, что не раз слышал от отца.

Лили подтвердила его сомнения с удивившей Джеймса готовностью.

- Ты совершенно прав. На самом деле пространственный куб, в котором мы находимся, имеет вот такие выпуклые грани, - двумя руками она слегка согнула пергаментный свиток. А упомянутые мною дыры имеют, скорее, форму воронки. Благодаря этим причудливым воронкам обычное, видимое нами пространство, плавно переходит в невидимое.

- Постой, постой! – Джеймс внезапно почувствовал, что до него начал доходить смысл проблемы. – МакГонаггл упоминала об этих воронках. Ну, когда организовала нам дополнительные занятия, пытаясь направить нашу с Бродягой энергию в мирное русло. Это же не что иное, как Заклятие Незримого расширения!

И Джеймс начал говорить, опять копируя поставленный голос профессора.

- Возьмём самую обычную коробку из-под обуви. Представьте себе, что из каждой стены этой коробки на вас смотрит воронка, в которую уходит видимое вами пространство. Ваша задача: расширить воронку, развернуть её и за счёт этого увеличить внутренний объём коробки. Формула на доске, но предупреждаю: если вы не будете представлять картину визуально, кнат цена этой формуле. Задание вам понятно, миссис Поттер? – поправив очки, Джеймс пристально посмотрел в глаза жены.

- Так ты и формулу знаешь! – впервые за всё утро в голосе Лили чувствовалось настоящее уважение.

Джеймс ограничился скромным кивком. И тут же уселся на стул, положил ногу на ногу, но, демонстрируя предельное внимание, уставился на Лили. Она даже слегка улыбнулась, глядя на его сосредоточенную физиономию.

- Подходим к главному. Суть в том, что если хотя бы одно из этих дополнительных измерений развернуть, - Лили снова растянула зажатый в руке пергамент, - и, соответственно, хотя бы одно из имеющихся измерений свернуть, то в результате получается совершенно новая система координат, недоступная взору стороннего наблюдателя.

Джеймсу понадобилось несколько минут, чтобы осмыслить суть сказанного. Как это – развернуть уходящую в неизвестность воронку? Джеймс подозревал, что в бесконечность. Заклятие Незримого расширения предполагает только частичное вытягивание пространства из виртуальной дыры. Хотя это, конечно, детали. Раз Дамблдор говорит, что возможно, значит, всё остальное – дело техники.

Внезапно обеспокоило другое.

- И что мешает стороннему наблюдателю сделать то же самое? Развернуть, свернуть... – Джеймс развел руки в стороны и сложил лодочкой. – Раз, два - и он в той же системе координат, что и мы.

- Вариантов много. Наблюдатель ведь не знает, какие измерения конкретно задействованы. Фиделиус – это способ сделать так, чтобы нужная комбинация становилась недоступна посторонним, но свободно доступна с помощью Хранителя. Хранитель – это вроде как пароль на вход и выход. Всё это, - Лили провела рукой над столом, где лежали пергаментные свитки, - материалы исключительно секретные, личные наработки Дамблдора. Для пожирателей всё будет выглядеть так, будто объект провалился сквозь землю. Или исчез за невидимой стеной.

Лили взяла со стола шкатулку, открыла крышку. Заглянув внутрь и ничего не обнаружив - даже дна - Джеймс вопросительно посмотрел на жену.

- Заклятие «Фиделиус», примененное к отдельно взятому объекту, - пояснила Лили. – Дамблдор показывал наглядно. Два измерения – условно, длина и ширина – свернуты, высота осталась без изменения. Два новых добавлены. Я – посвященный в тайну человек. Сейчас я опущу в шкатулку... – Лили огляделась в поисках подходящего предмета.

Джеймс достал из кармана ключи от банковского сейфа и тряхнул ими. Характерный звякающий звук, раздавшийся в воздухе, заставил Лили прекратить розыски.

- Ты мне доверяешь? – спросила она, протягивая руку к железкам.

- А зачем, спрашивается, я брал тебя в жены? – Джеймс миролюбиво усмехнулся. – К тому же, я доверяю банку «Гринготтс». Без меня там всё равно никому не обломится. Пока живой, конечно.

Лили измерила мужа взглядом, в котором без труда читалось: «Я научу тебя жить, дорогой!»

Ключи исчезли, едва оказавшись между стенок коробки. Джеймс, засунув туда руку, не обнаружил ровным счетом ничего. Рука прошла сквозь то место, где должно быть дно и высунулась наружу с обратной стороны.

- Образцовое волшебство! – воскликнул Джеймс неожиданно для себя. – Мечта контрабандиста.

- Дно можно было оставить. Его просто так убрали, для пущего эффекта, - лицо Лили выглядело странно довольным. Джеймс заподозрил неладное.

- Где ключи, дорогая? – потребовал он. – Давай, называй координаты!

- Не могу, – Лили продолжала безмятежно улыбаться. – Я ведь не Хранитель тайны, а всего лишь посвященный в тайну человек.

- То есть, указать точное местонахождение объекта может лишь один человек? Хранитель тайны? Славненько...

Джеймс замолчал, размышляя над новой задачей. Хотя, если подумать, всё не так уж плохо. Он представил себе, как на традиционную просьбу Питера снабдить его деньгами пошутит, что ключи от сейфа вдруг накрылись десятым измерением.

Особенно после вчерашнего. Чтобы он, Джеймс, ещё раз пошёл на дело в связке с Хвостом! Крыске надо в норке сидеть. Тупо грызть ногти. И для его же пользы. Третий год воюет, а всё руки трясутся. С трёх шагов ухитряется промахнуться! Конечно, боевая магия – это не всем дано, но раз уж взялся воевать... Впрочем, реакция у Питера всегда была слабовата. Пока оглянется, пока разглядит, пока палочку поднимет, пока сосредоточится... Глухо всё.

Ну, да фиг с ним, с Хвостом. Семья важнее.

– И кому я только что доверил наши сбережения? – спросил Джеймс. – Вернее сказать, меня вынудили.

- Профессору Дамблдору, дорогой.

- Ну, это надёжно... – сердито протянул Джеймс, вновь почувствовав злость от собственного бессилия. – Три месяца назад я доверил этому человеку свою мантию-невидимку и теперь твёрдо уверен, что с ней ничего не случится. Даже если мой дом провалится сквозь землю, мантия останется в целости и сохранности! И правильно: отец не раз говорил, что вещь крайне ценная.

- Между прочим, Дамблдор выказал желание стать Хранителем. Правда, если мы не найдём надёжного человека... – Лили неожиданно смутилась. – Но я сказала, что мой муж доверяет Сириусу Блэку, как себе. Хотя сейчас думаю, что зря.

- Постой, постой! – запротестовал Джеймс. – Причём тут Бродяга? Вроде пока я хозяин дома.

Но сердце подскочило от мрачных предчувствий: похоже, лимит неприятных новостей ещё не исчерпан.

Вместо ответа, словно подтверждая его опасения, Лили тихо опустилась на стул. Её взгляд сосредоточился на шкатулке, которую Джеймс продолжал держать в руках. Чувствовалось, что слова у неё на языке, но она почему-то медлит.

- А вот это и есть самое печальное, - проговорил, наконец, Лили. – Если бы нам удалось применить «Фиделиус» ко всему дому, тогда ты или я вполне могли бы стать Хранителями. Но подозреваю, что максимум, с чем до сих пор тебе приходилось иметь дело – это твой школьный чемодан. Скажешь, нет?

- Нет. В смысле, да, - нехотя отозвался Джеймс.

Лили была права, с большими объемами ни ему, ни Сириусу работать не приходилось. Лунатик? Были как-то в его доме... Бродяга ещё пошутил, что всё принёс с собой: и стул, и стакан, и выпивку. О Хвосте можно вовсе не вспоминать.

Однако Джеймса не покидало ощущение, что сейчас он зря просиживает штаны. Все эти пространственные воронки, конечно, дело интересное, но как это поможет защитить семью? В трансформированном чемодане можно разве что Гарри спрятать. Только не нужно.

В ожидании ответа Лили начала наводить на столе порядок: укладывать в ряд свитки. Джеймс только сейчас обратил внимание, что они пронумерованы – маленькие незаметные циферки проявлялись, когда Лили прикладывала палец к одному из углов пергамента.

- К чему всё это? – Джеймс мотнул головой в сторону растущего ряда свитков. – Тренироваться?

- Да некогда тренироваться, Джеймс! – выдавила Лили умоляющим тоном. – Дамблдор сказал, что это в принципе недоступно одному человеку. Только нескольким, если они смогут действовать согласованно. И то теоретически, потому что практически ещё никто не применял «Фиделиус» к большим объектам.

- В Ордене умных людей хватает.

- В Ордене предатель! – отрезала Лили.

- Тогда о чём мы тут болтаем? – Джеймс вскочил на ноги. - Вещи надо собирать и валить!

Жена схватила его за руку.

- Сядь, Джеймс, - в голосе Лили снова преобладали умоляющие нотки. – Успокойся. Вспомни, что защитный купол над нашим домом тоже дело рук всего Ордена. Пока он нас не подводил.

- Маккиннонов подвёл, - напомнил Джеймс.

Лили нахмурилась, но промолчала. Зря он обмолвился о Маккиноннах.

Чёрт, лучше уж о чистой науке говорить.

- Может, есть какой-нибудь способ ликвидировать эти... пространственные дыры? – спросил Джеймс, и едва взглянув на жену, понял, что задаёт ей те же самые вопросы, которые она сама задавала Дамблдору несколько часов назад.

Лили неопределённо пожала плечами.

- Поясни! – попросил Джеймс.

- Порталы и всё, что с ними связано, находятся в ведении министерства. На согласование нужно время, а его нет.

Больше всего Джеймса поразил не сам ответ жены – мысленно он поздравил себя с тем, что подобной подлости ждал – а её голос: отрешённый какой-то, застывший. Будто тупо повторяет за кем-то малопонятную мантру.

- А если попробовать?

- Что пробовать-то? – Лили опустила локти на стол и закрыла лоб ладонями. – Не прошло и суток, как я узнала о существовании каких-то невнятных отверстий, через которые к нам каждую минуту могут пожаловать незваные гости. Полагаешь, я знаю, как их закрыть?

- Но ведь их всего шесть...

Мерлин, зачем он это говорит? Какая, к драклам, разница, сколько их там!

- Да не шесть, а много! – Лили резко подняла голову. - Наш мир – это вовсе не кубик, и даже не шарик. Это скорее...

Схватив со стола свою тетрадь, она с шумом вырвала оттуда лист. Взяв ручку (Лили предпочитала маггловские ручки перьям и чернильницам), быстро нарисовала на вырванном листе условного человечка, и, старательно смяв бумагу в шар, протянула его мужу. Пришлось взять. Знать бы ещё – зачем?

– Это скорее вот такой вот мятый черновик, - подсказала Лили, глядя на его растерянное лицо. - Правда пространственные слои там более упорядоченные, и вроде даже подчиняются каким-то законам. Однако факт, что я только что из двух измерений сделала три. А тот плоский, нарисованный мною человечек вряд ли что-то заметил.

- Он мог заметить, что пространство вокруг него скривилось...

- И сам он скривился вместе с пространством, - немедленно откликнулась Лили.

- Но Дамблдор-то должен знать, как закрываются эти чёртовы дыры!

- Скривился, едва я завела об этом речь.

Лили поднялась со стула и несколько раз прошлась туда-сюда вдоль стола. Её голос срывался от волнения.

- Профессор Дамблдор был не похож на себя. Признаться, я его впервые таким увидела. Взгляд суровый такой, колючий, пронизывающий насквозь. И тон, не терпящий возражений. Он явно не хотел это обсуждать. Правда заверил, что приложит все усилия, чтобы убедить Министра магии и пробить разрешение.

Джеймс покачал головой. Знакомо. Иногда руководитель Ордена действительно делается неприступным. Лили просто плохо его знает, не так много с ним общалась.

- Хорошо, - Джеймс почувствовал, что сейчас – временно - готов согласиться на всё, что угодно. – Что конкретно хочет от нас Дамблдор? Контрабандный чемодан для ребёнка не предлагать!

Лили подвинула стул поближе к нему и, присев, взяла мужа за обе руки.

- Дамблдор советует нам создать под домом магическое поле, настроенное на нас троих. Формула там похожа на Заклятие Незримого расширения, но только вытянутое из воронки пространство нужно расправлять чуть выше базовой плоскости. Таким образом, мы окажемся подвешенными в новом измерении и исчезнем из поля зрения внешнего наблюдателя. Это плюс.

- А минус?

- Нельзя стать Хранителем самого себя, - обреченно ответила Лили. - Нужно искать внешнего Хранителя, и ему придётся прятаться отдельно. Потому что магическое поле будет удерживать на себе только нас троих.

- Замечательно! – буркнул Джеймс.

Больше слов не нашлось. Почему кто-то должен рисковать своей шкурой ради того, чтобы семья Поттеров отсиживалась в укрытии?

Ответ на незаданный вопрос прозвучал стремительно.

- Джеймс, мы должны сохранить жизнь Гарри. Любой ценой. Кто знает, может эта Трелони права?

Мерлиновы кальсоны! Увлекшись воронками, он забыл про сына.

- Уверена, что Сириус с этим согласится, - добавила Лили.

- Если поверит в действенность всего этого, - Джеймс махнул рукой в сторону пергаментов.

- Поверит, - сказала Лили.

Она поправила волосы и потёрла пальцами виски - бессонная ночь давала знать о себе. Джеймс заметил, как блуждающий взгляд жены остановился на котелке с бодрящим зельем. Тихо сжал её руку.

- Не стоит, Лили. Тебе лучше поспать.

Она благодарно улыбнулась.

- План не так уж плох, Джеймс. Как временная мера, конечно, пока не будет выявлен предатель. А там соберем всех наших, поменяем координаты...

- Надавим на министерство, заткнём дыры...

- И это тоже.

Повисла пауза. Джеймс вдруг почувствовал, что ему неловко говорить. Лили, похоже, тоже. Великий Мерлин! Они, как малые дети, пытаются убедить друг друга, что их тревоги напрасны, и всё будет хорошо. А надо ли? Только время теряют.

- Иди наверх. Отдохни, - предложил Джеймс.

Лили не заставила просить себя дважды. А Джеймс, накинув на себя куртку, вышел во двор и не без наслаждения вдохнул прохладный воздух.

Темнота заметно посерела. Туман слегка рассеялся. Он уже не топил в себе окружающее пространство, но придавал дому, горящему фонарю и растущим в саду деревьям призрачную расплывчатость.

Джеймс невольно ощущал, что его мысли пребывают в таком же тумане. Глаза воспринимают только видимое, только внешнюю оболочку, а всё остальное тонет в аморфном мареве. И сам мир, ещё вчера казавшийся правильным, вдруг превратился в нечто бесформенное, как тот смятый лист бумаги. Оставалось только надеяться, что там, за невидимой глазу чертой, ещё сохраняются какие-то правила.

*****

Вечером, привязывая к лапке совы письмо (отчёт Дамблдору о проделанной за день работе) Джеймс подумал, что маленькие, компактные коробочки для пересылки объемных грузов – это, пожалуй, нужнее чемоданов. Как-то внезапно в голову пришло...

Но сначала - «Фиделиус». А там видно будет.

@темы: текст, светлые

---

[House of York]

Название: Мы - люди
Автор: House of York
Тип: джен
Рейтинг: PG
Жанр: агитационный плакат
Техника: Corel PhotoPaint
Тема задания: Наглядная агитация - вне конкурса
Дисклеймер: все принадлежит Дж.Роулинг, мы только играем
Саммари: Маги, магглы - мы все люди. Мы любим, улыбаемся, горюем, смеется, живем.
Примечание: Коллаж выполнен на командный конкурс «Война Роз»

@темы: светлые, арт, внеконкурсный материал

---

[House of Lancaster]

Название: Быть самим собой
Автор: Дом Ланкастеров
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: агитационный материал
Техника: Photoshop
Тема задания: Наглядная агитация - вне конкурса
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идет за них на бой.
И.В. Гете
Примечание: Коллаж выполнен на командный конкурс «Война Роз»

@темы: арт, темные, внеконкурсный материал

---

[House of Lancaster]

Название: Wissen Macht Frei*
Автор: Дом Ланкастеров
Бета: будет названа позже
Тип: джен
Рейтинг: NC-17 (за жестокость)
Персонажи: СС, РБ, ЛМ, ЛВ, НМП
Жанр: драма, ангст
Предупреждение: страдания и смерть второстепенных персонажей, упоминание мастурбации
Размер: мини
Дисклеймер: канон принадлежит Джоан Роулинг
Саммари: Цель оправдывает средства?
Тема задания: «Рассказ о сомнительных с морально-этической точки зрения научных исследованиях Пожирателей/орденцев»
Примечание: фик написан на командный конкурс «Война Роз»
Примечание 2: * - "Wissen Macht Frei"(нем.) - "Знание освобождает". В названии обыграна фраза "Arbeit macht frei" - "Труд освобождает", которая была размещена на входе в нескольких нацистских концентрационных лагерях

* * *

Лаборатория была убогонькая: маленький темноватый зальчик с плохой вентиляцией, "чистая комната", размерами напоминающая скорее кладовку, и ледник – охлаждающие чары, которые, по идее, должны были самообновляться каждые сутки, вечно слетали, и приходилось накладывать их заново. Покойная хозяйка не раз и не два обещала вызвать хорошего специалиста, но так и не успела, а нынешнего такие тонкости не интересовали. Его вообще интересовало только одно – готовый продукт. Какими путями он будет получен, неважно: "Я тебе деньги плачу, вот и постарайся" ...Деньги он платит, как же! Жалкие гроши – вот более подходящее название. Хренов тупой грязнокровка!

Северус осторожно перелил зелье из котелка во флаконы, заткнул их пробками и стукнул палочкой по вибрирующей стенке вытяжного шкафа. Унылое гудение смолкло, в наступившей тишине тотчас стали слышны голоса из "чистой комнаты" – приглушённые, но, увы, достаточно отчётливые.

- Носач сегодня опять не в духе – я думал, он меня никогда не выпустит. Стебли, видишь ли, плохо нашинковал... В задницу б ему те стебли засунуть.

- А когда он у вас в духе? Не, Эдди, я честно не понимаю – чего ты дяде не скажешь? Он же измывается над тобой. Вот я бы...

Дальше Северус слушать не стал. Он бережно перенёс флаконы на стол – Противотуманное зелье имело дурную тенденцию взрываться при неосторожном обращении, – в три шага добрался до двери и распахнул её. Болтливые придурки подскочили и разлетелись в разные стороны, словно пара долбаных стрижей. Подмастерье, уже успевший переодеться, смущённо мял в руках лабораторную мантию, его девка – разумеется, страшная, как пикси, плоская и костлявая – а какая ещё свяжется с таким идиотом? – ойкнула и вытаращила глаза. Пару секунд Северус помолчал, наслаждаясь чужим страхом, потом прищурился.

- Почему посторонние в "чистой"? – спросил он обманчиво мягко. – Что, Дойл, по указке соскучились?

- Простите, мастер, больше не повторится! Мы уже уходим!

Сукин сын Эдди Дойл, грязнокровный придурок, которого Мерлин послал Северусу за все грехи, включая и грехи его предков, что по отцовской, что по материнской линиям, швырнул скомканную мантию в шкаф, схватил свою подружку за локоть и вылетел в коридор. Старая лестница застонала под двумя парами ног, снизу донеслось писклявое "Эд, погоди... Ох, ну какая же падла злоб...", грохнула входная дверь, и всё стихло. Северус от всей души пнул шкафчик, из которого свисал покрытый разноцветными пятнами рукав, и вернулся в зал. Носач, значит... Ничего, завтра разберёмся. Следующий рабочий день он решил начать с как минимум трёх ударов указкой по ладони подмастерья: придурку это не повредит, зато язык свой поганый в следующий раз будет держать за зубами и отучится таскать в лабораторию всякое отребье.

Ещё год с небольшим назад Северус и не предполагал, что вляпается в такое дерьмо. Конечно, даже получив высшие баллы на ПАУК, он не рассчитывал на работу в Хоге или известных зельеварческих компаниях – Слагхорн зубами держался за своё место и в ассистентах не нуждался, а владельцы крупных лабораторий традиционно предпочитали выпускников Рэйвенкло – но лаборатория Антигоны Дойл отлично ему подошла. Хозяйка была не дура, после испытательного срока предоставила Северусу полную свободу действий, а сама занялась исключительно реализацией товара в своей аптеке и платила хоть и не особенно щедро, но исправно. А потом случилась беда: как-то раз миссис Дойл засиделась в гостях у подруги и решила добраться домой на "Ночном Рыцаре": подруга была нищей как церковная мышь и не могла оплатить даже один каминный канал, а аппарировать изрядно нагрузившаяся пуншем Антигона побоялась. Она вышла на улицу, но далеко не ушла – подруге, дракклы её поимей, не пришло в голову предупредить, что в округе пошаливают оборотни... То, что осталось от хозяйки, хоронили в закрытом гробу, а через неделю вскрыли завещание, и владельцем лаборатории, разумеется, оказался вдовец – старый дурак-грязнокровка, предпочитающий проводить время за чтением квиддичных журнальчиков и имеющий в зельеварении такой же опыт, как книззл в высшей трансфигурации. Первым делом он уволил Августа, прежнего подмастерья, с которым Северус прекрасно сработался, и взял на его место своего племянника – неуклюжего, тупого, да ещё и недоучку – тот ушёл из Хога после пятого курса, с трудом сдав СОВы на "У". Август дело знал великолепно, такого следовало беречь как зеницу ока, однако новый хозяин, подобно всем грязнокровкам, предпочитал "своих". За три месяца он растерял половину клиентов, отказался от услуг поставщика, с которым покойная Антигона сотрудничала более пятнадцати лет, и с тех пор приобретал ингредиенты втридорога; дважды забывал обновить Охранные чары на дверях аптеки и в одночасье лишался недельной выручки... Скромная, но вполне доходная лаборатория ступила на край пропасти. Северус пытался поговорить с недоумком, но в ответ получал лишь злобное: "Без тебя разберусь, сопляк". Он плюнул и занялся поиском нового места – вот только поиски эти пока не увенчались успехом, а время шло, и Северуса всё чаще разбирал ужас: он панически боялся остаться без работы.

...Дома было тихо. Северус скинул мантию и пошёл в кухню – время шло к вечеру, под ложечкой уныло копошился голодный червячок. Мамаша, как обычно, восхищала своими кулинарными талантами: на сей раз пригорелым пирогом с почками и комковатым пудингом. Вдобавок по пьяному делу она сыпанула в тесто чуть не полбанки соли – Северус отведал пирожка и вытаращил глаза, как после дозы некачественного Оборотного. Он вполголоса высказал уже давно и прочно устоявшееся мнение о материнской способности вести дом, через силу съел пудинг, запил его пинтой чая и аппарировал к себе в спальню. Нечищеный камин прогревался медленно, по ногам тянуло сквозняком, пудинг в желудке отплясывал джиг. Северус почесал живот и шмыгнул носом. Когда-то он искренне верил, что после смерти отца мать выйдет из своего многолетнего вялотекущего запоя и хотя бы немного возьмётся за ум, но надежды не сбылись – стало только хуже. Слава Мерлину, теперь она хотя бы не напяливает на него свои старые блузки, но жить с ней становится всё тяжелее и тяжелее... Он устало потёр глаза, воспалённые после восьмичасовой беготни между котлами. Жениться, что ли? Найти какую-нибудь хаффлпаффскую недотёпу, тихую, умеющую прилично готовить и владеющую бытовыми чарами... Может, даже рыжая попадётся... Так, хватит, это уже полный бред.

Камин громко закряхтел, уронил пару горящих углей, пламя позеленело и разрослось, как куст жимолости. Северус на всякий случай достал палочку, готовясь встретить незваного гостя, но тут же её опустил: Люциус – а это был именно он – реагировал на такие вещи чертовски нервно. Мог и приложить чем-нибудь со страху.

- Ну и вонища! Проветри хоть комнату, смердит, как в гиппогрифьем загоне! – без обиняков заявил гость.

- И тебе здравствуй, Люциус.

Северус усмехнулся. Наедине с ним его бывший префект не считал нужным носить тщательно отполированную серебряную маску – во всех смыслах. Он становился тем, чем был на самом деле: истинным сыном своего папаши – единственного наследника обедневшей чистокровной семейки, отбросившего амбиции и сколотившего состояние на торговле драконьим гуано. Новообретённые деньги Абраксаса Малфоя, как говорится, не пахли, так что он превосходным образом пролез в высшее общество, женившись на одной из Селвинов – хотя на самом деле хрен бы ему это удалось, не натвори Постумия Селвин глупостей: на свадебных колдографиях, виденных Северусом в Малфой-мэнор, невеста поражала не столько точёной красотой лица и роскошной белокурой косой, сколько немалыми объёмами тщательно задрапированного мантией плодоносного чрева. Люциус, разумеется, не особенно любил говорить об этом. Кстати, он и сам женился весьма удачно – на красотке Цисси Блэк, чей род был едва ли не древнее Селвинов, а размеры приданого исчислялись не одной тысячей галлеонов. У Цисси, как говаривал Люциус, было только два недостатка: она до сих пор вздрагивала, стоило её простодушному тестю доброжелательно шлёпнуть невестку по изящному задку, и неукоснительно требовала от супруга "вести себя как подобает воспитанному магу". Люциус, чьим воспитанием занимался отец (мать, увы, не пережила вторых родов), к стыду своему, имел крайне слабое представление о том, как это следует делать. Но он честно старался – только с Северусом не сдерживал природных инстинктов.

- Здравствуй... – Люциус скривился и, изящно взмахнув палочкой, бросил чары, освежающие воздух. – Всё же ты редкая свинья, дорогой друг. Как можно жить в таких условиях?

Северус, привычный к стилю общения приятеля, на этот раз зверски обозлился.

- Да пошёл ты! – рявкнул он. – Чего надо? Говори или проваливай!

Малфой демонстративно наложил Тергео на кривобокий стул и уселся, глядя на Северуса с насмешливой жалостью.

- Уж не спятил ли ты, дорогой? – поинтересовался он и раздвинул губы в улыбке. – Наезжаешь на своего покровителя, от которого, между прочим, зависит твоя карьера. Недальновидно, дружище, очень недальновидно.

Северус тихо заскрипел зубами. Вот такое тоже было в малфоевском духе: к месту и не к месту поминать о своих благодеяниях – даром что они были более чем умеренны. Конечно, Северус был благодарен Люциусу – на первом курсе тот, памятуя об отдаленном родстве с Принцами, взял его под своё павлинье крылышко, и насмешки слизеринцев над угрюмым видом и потрепанными мантиями "этого полукровки" довольно быстро поутихли. Он же аккуратно ввёл Северуса в слаженную компанию одногодков-чистокровок, куда принимали далеко не всех – с парой из этих парней Северус поддерживал отношения и сейчас. А ещё именно Люциус после школы дал ему рекомендацию для вступления в Орден Вальпургиевых Рыцарей – и ему, и остальным членам "честной компании", как он называл приятелей Северуса. Люциус с пятого курса снабжал их информацией о программе Ордена, временами приносил всякие любопытные брошюрки, а на каникулах водил послушать речи человека, чьи идеи находили в сердце Северуса самый горячий отклик. Называли этого человека звучно и красиво – "Волдеморт"… Хотя в последние годы всё чаще звучало другое наименование – "Тот-Кого-Нельзя-называть" – шёпотом, с оглядкой. Всё волшебное сообщество знало: речами этот человек уже давно не ограничивается – некрологи, с завидной регулярностью появляющиеся на страницах "Пророка", и заметки о всяких неприятностях то в волшебном, то в магловском мире это только подтверждали. Ходили слухи и о ночных визитёрах в масках, после которых в небе оставался зелёный череп со змеёй вместо языка, а в домах – неподвижные тела. О нездоровом оживлении в сообществе оборотней, о том, что великаны начинают спускаться с гор, о появлении инфери... Правда, Министерство изо всех сил старалось их опровергнуть. Оно вообще очень старалось – только особых результатов это не приносило. А Северус тосковал. За год в Ордене он лишь пару раз удостоился чести поучаствовать в благотворительной акции - обеде для обедневших чистокровных семей – бутерброды делал, позорище, хорошо хоть в зал высовываться не пришлось, - ходил на митинги, да вместе с группой такого же "молодняка" регулярно посещал занудные беседы. Клод Мальсибер уже давно щеголял парочкой красивых шрамов на щеке и в моменты редких встреч баловал Северуса туманными рассказами об "отменном ночном променаде", Люциус последние полгода вообще почти не появлялся, отговариваясь фразой "Дела, мой друг, дела...", а Северус ощущал себя мелкой сошкой – мельче бандимэна. Спрашивается, вот на хрена ему было в очередной раз слушать, что магглы – грязные животные, магглолюбцы – идиоты, а грязнокровки – подлые и беспринципные предатели? Уж это он и без всяких бесед знал. Все предатели. Все. Даже лучшие из них...

Настроение окончательно испортилось. Северус нервным движением отбросил с виска прилипшую прядь.

- Вот, значит, как... Что-то ты довольно долго носа не показывал – не иначе, ждал, пока у меня не утрясётся с карьерой, – процедил он. – А теперь она обойдётся без тебя.

- Я бы не стал так спешить, Северус.

Малфой уже не улыбался. Он смотрел пристально – будто ждал от Северуса вопроса, но тот не спешил: за долгие годы он привык к тому, что Люциус сам выложит всё, что надо. Так и произошло – спустя несколько секунд Малфой вздохнул и пристукнул по полу тростью.

- Как насчет новой работы? Условия, оплата и прочее тебе понравятся, обещаю. Только для начала придётся побеседовать... с работодателем. Если ты ему понравишься – считай себя обеспеченным на всю жизнь. Только не забывай, что из десятка возможных кандидатов тебя отобрал я, дорогой друг. Именно я.

Северус лихорадочно соображал. Связи у Люциуса были более чем обширные, а тщательно сдерживаемое торжество в его взгляде наводило на мысль, что место он нашёл действительно неплохое. Но торопиться не следовало.

- Что ты можешь мне предложить? – протянул он задумчиво. – В Мунго штат укомплектован – я посылал им сову два дня назад. Появилась вакансия у Фицпатрика? Так мне её и даром не надо: зельевары, подавшиеся в косметологию, гибнут как специалисты за пару лет. – Он лукавил, разумеется – знал, что в скором времени выбирать не придётся, но Люциусу полезно было понять, что далеко не любое его предложение будет принято на ура.

- О нет, Северус, – Малфой ухмыльнулся. – Бери выше. Впрочем... Я думаю, тебе все объяснят на месте. Собирайся. Только сделай милость, приведи себя в порядок – там, куда я тебя поведу, твой наряд не оценят. Уж извини.

* * *

Северус вернулся домой, когда кухонные часы пробили полночь. Он поднялся на второй этаж, бросил тяжёлый взгляд на дверь материнской спальни, из-за которой слышался тихий храп, и скрылся в своей комнате. Там, задернув пыльные шторы, он засветил Люмос, приподнял рукав и, всё ещё не веря, что удача наконец повернулась к нему лицом, а не тем, что демонстрировала много лет подряд, уставился на темные очертания черепа со змеей, украсившие левое предплечье. В дрожащем голубоватом свете они казались почти изящными. Рука не болела, не чесалась, на тонкой коже не было ни малейших следов воспаления – Северус осторожно погладил Метку и улыбнулся, вспоминая недавние события.

...Гадёныш Малфой, конечно, не предупредил, кого он увидит в поместье Лейстранджей. Поэтому, войдя в гостиную и встретившись взглядом с неподвижными глазами, в тёмно-коричневой глубине которых подрагивали блестящие алые искры, Северус в буквальном смысле слова утратил дар речи. Прежде ему никогда не приходилось видеть Лорда Волдеморта вблизи – хотя он неоднократно бывал на митингах и собраниях организации и дважды присутствовал на вечерах в мэноре, которые Лорду случалось осчастливить своим присутствием. Северус не раз слышал этот глубокий, насыщенный голос, молча поражался силе, сквозившей в каждом движении Волдеморта, и восхищался неоспоримостью его слов. Но сейчас, когда он, повинуясь мягкому приглашающему жесту, подошёл к нему почти вплотную, то вдруг оробел, как ребенок. Эта робость была неприятна – пожалуй, даже очень неприятна.

- Добрый вечер, мистер Снейп, – сказал Лорд Волдеморт. – Мой друг Люциус, – он перевёл взгляд на неподвижно стоящего у двери Малфоя, и тот бесшумно вышел из гостиной, – много о вас рассказывал. Я рад познакомиться лично. Вы не против, если я стану обращаться к вам по имени?

Северус неловко поклонился. В глаза ему бросились торчащие из-под мантии носки ботинок, выглядевшие особенно потёртыми по сравнению с зеркально блещущей обувью собеседника, и он весь передёрнулся.

- Конечно, сэр, – пробормотал он, пряча взгляд. Лорд кивнул.

- Вот и отлично. Присаживайся, Северус, – он легко перешёл от официального тона к мягкому, дружескому, – давай немного побеседуем.

Северус устроился в кресле напротив. Некоторое время Лорд внимательно изучал его взглядом – вскоре Северус почувствовал легчайшее, ласковое прикосновение к разуму – перед глазами сами собой поплыли воспоминания о сегодняшнем дне в лаборатории. Он вздрогнул и торопливо закрылся – но прежде, чем успел это сделать, Лорд отпустил его, выскользнув из сознания так осторожно, что это было почти незаметно. Уровень владения легилименцией потрясал. Северус, даже не возмутившись бесцеремонностью, взглянул на Лорда с искренним восхищением, и тот усмехнулся.

- Великолепно, – сказал он довольным голосом. – Итак, ты разделяешь наши идеи, и это превосходно. Давай к делу. Насколько я слышал от Люциуса, ты весьма неплох в заклинаниях, Северус, и даже сам создал несколько? Что ж, хорошо, но это мы обсудим позже – думаю, если бы тебе выдалась возможность помогать нашей организации, ты все же предпочёл бы ту стезю, в которой достиг наибольшего успеха. Я говорю о зельеварении, конечно же. Что скажешь по поводу работы в "Эйвери и сыновья"? Мне кажется, там ты бы полностью мог раскрыть свой потенциал.

Северус едва не задохнулся от восторга. С младшим Эйвери он довольно близко общался в школе, но потом ему даже в голову не пришло попросить приятеля замолвить словечко перед отцом – в компанию такого уровня можно было попасть, лишь имея солидный опыт работы и рекомендацию известного специалиста. Положим, получить рекомендацию от Слагхорна не составило бы особого труда – уж на жестянку ананасов Северус бы изыскал средства – но тот терпеть не мог старого Эйвери и неоднократно высказывался о его дилетантизме. Вряд ли Эйвери об этом не слышал, так что вариант с бывшим деканом отпадал напрочь. В общем, на подобную удачу он и не рассчитывал, и слова Лорда прозвучали в его ушах дивной музыкой.

- А это возможно? – наивно пробормотал он и получил в ответ спокойный кивок.

- Разумеется. Огастус – мой старинный приятель, так что считай вопрос уже решённым, – ответил Лорд.

- Но что я буду делать? – осторожно поинтересовался Северус. – В смысле – для организации?

- Об этом ты узнаешь позже. Не беспокойся, тебя введут в курс дела. – Лорд подался вперёд, красные огоньки в его зрачках стали гуще. – Согласен?

Перед глазами Северуса вихрем пронеслись обшарпанные стены лаборатории, тупая морда подмастерья, скудный ужин... Он решительно тряхнул головой.

- Да. Да, конечно... мой Лорд.

- Вот и славно. Люциус!

В гостиную торопливо вошёл Малфой. Лорд поднялся с кресла, Северус тоже торопливо вскочил на ноги. Краем глаза он приметил выжидающий взгляд Люциуса, направленный куда-то в сторону, нервно оглянулся и вздрогнул – в бледной руке Лорда Волдеморта появилась волшебная палочка.

- Ты не замечал этого, но я давно наблюдал за тобой, Северус, – спокойно сказал Лорд. – Ты нравишься мне, и я уверен, что могу на тебя положиться. Я хочу оказать тебе честь, отметив как человека, которому доверяю. Но доверяешь ли мне ты сам? Способен ли ты пойти за мной туда, куда я поведу – к новому миру, чистому, освобождённому от грязи и несправедливости? К миру, который мы построим все вместе?

Его голос гудел, как колокол, рождая в сердце Северуса знакомый восторг – восторг, уже не раз испытанный им в те моменты, когда он внимал речам Лорда Волдеморта. Северус глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от руки с палочкой, и склонился в поклоне.

- На колени, – пробормотал Малфой ему в ухо. Северус немедленно опустился на пол.

- Обнажи левую руку, – сказал Лорд, легко касаясь его плеча. Он говорил властно, но при этом улыбался – и по какой-то странной ассоциации эта улыбка напомнила Северусу улыбку целителя, прячущего за спиной здоровенный шприц.

* * *

Бывший хозяин орал как резаный, требовал отработать, минимум, неделю, пока не найдёт нового зельевара, а, убедившись, что Северус настроен решительно, не заплатил ему ни кната из того, что полагалось. Но тому было плевать. Карман новой мантии приятно оттягивал маленький бархатный мешочек – в первый же день Северус получил в "Эйвери и сыновья" солидный аванс. Прежде такую сумму он зарабатывал за два месяца. Покидая старую лабораторию, Северус не удержался и на прощанье исподтишка послал в хозяйского племянничка хороший такой сглаз – в своё время он отработал его на поттеровском прихвостне Петтигрю. Конечно, тогда его довольно быстро раскусили – Поттер с Блэком были идиотами, но не до такой степени, чтобы не понять: громкая отрыжка с гнилостным запахом, которой внезапно стала сопровождаться каждая попытка их приятеля раскрыть рот – дело северусовых рук; но свою долю удовольствия он успел получить. А у Дойла смекалистых приятелей не было – воображая, как опозорится сегодня этот грязнокровный гадёныш, вздумав поболтать со своей девкой, Северус вышел на улицу и аппарировал домой. Там его дожидалась фаршированная утка и откровения великого Ар-Рази – о собственном экземпляре "Книги Тайн" Северус мечтал уже года два, но только сейчас смог его себе позволить.

На старой работе дни ползли уныло, как флоббер-черви, а на нынешней полетели легкокрылыми птицами – Северус не успевал отрывать календарные листки. Он с удовольствием вспоминал свой первый визит в Лондон: скрытое чарами здание викторианской эпохи, беседу со старым Эйвери и знакомство с будущими коллегами. Лаборатория привела его в восторг – по правде говоря, Северус до сих пор насмотреться не мог на стройные башенки атаноров, сверкающие жерла муфельных печей, гигантские стойки с сосудами всех форм и размеров и дочиста выскобленные мраморные столы. Складские помещения ломились от обилия материалов, и достаточно было лишь оставить заявку, как в течение получаса приносили всё необходимое – будь-то жучиные глазки или драконья слеза; подмастерья отличались расторопностью и четко знали свое место, а начальник лаборатории Джексон никогда не нагружал подчинённых сверх меры. Впрочем, Северус и сам с наслаждением засиживался на работе допоздна – благо в число льгот работникам входила такая чудная штука, как оплаченный каминный канал от лаборатории до дома. Он с головой окунулся в новую жизнь и даже как-то немного подзабыл о первопричине своего появления в "Эйвери и сыновьях" – поначалу каждый вечер ждал активации Метки, – Люциус в подробностях описал ему специфические ощущения, – но та помалкивала, и Северус вновь возвращался к делам. Лезть с вопросами он, разумеется, не собирался. Надо будет – вызовут.

Как-то днём, когда Северус только что завершил третий этап варки Кроветворного и щёлкнул пальцами, призывая подмастерье, в дверях зала появился Джексон. Он поманил Северуса к себе и вывел в коридор.

- Скоро заканчиваешь?

- Третий этап, мастер – так что ещё часа полтора, – ответил Северус, нетерпеливо оглядываясь назад – он не был уверен в том, что подмастерье будет перемешивать раствор с необходимым тщанием. Джексон понимающе улыбнулся.

- Ясно. Закончишь – спускайся на первый этаж. С сегодняшнего числа по полдня будешь работать в исследовательском отделе. Разрешение у тебя уже есть – просто прикоснись палочкой к кнопке лифта.

Северус моргнул. В исследовательском он еще не бывал – вход туда действительно был ограничен, и, как он успел понять, работники отдела Джексону не подчинялись, там был какой-то свой порядок. Северус с удивлением глянул на начальника, но спорить, конечно, не стал – его разбирало любопытство. К тому же он вдруг подумал, что это как раз может быть связано со словами Лорда.

- Как скажете, сэр.

...Зайдя в лифт, Северус коснулся нижней кнопки, почувствовал лёгкое покалывание и увидел, как по потёртому дереву палочки муравьями разбегаются искры сканирующих чар. Лифт быстро и плавно пошёл вниз. Потом двери разъехались в стороны, перед глазами появился длинный, ярко освещённый коридор – выложенные белой плиткой стены сияли стерильной чистотой, откуда-то издалека слышались тихие, невнятные звуки, похожие на поскуливание. Северус вышел из лифта и увидел спешащего навстречу человека, чьё бледное худощавое лицо, тяжёлый шлем темных волос и быстрая, подпрыгивающая походка были ему отлично знакомы.

- Ты?

- Привет, Северус. Рад тебя видеть у нас.

Регулус Блэк – сопливец, на целый год младше Северуса, три месяца после Хога, а уже вон куда пролез, скотина – дружелюбно улыбнулся. Северус хмыкнул. В школе он этого придурка терпеть не мог – братец его постарался, чтобы при слове "Блэк" Северуса пробивало нервной дрожью. И плевать, что "Регси", как называли его девчонки, был унылым тихоней, а от своего гриффиндорского родственничка шарахался, как единорог от бабы на сносях. Кровь не водица, Северус в этом никогда не сомневался.

- Пошли, шеф тебя уже ждёт.

По пути Северус насчитал восемь дверей - чувствовалось, что размах у исследовательского отдела нехилый. В самом конце коридор разветвлялся, делясь на два более узких, а между ними был небольшой холл, заставленный креслами, журнальными столиками и кадками с разной зеленью. Блэк поманил Северуса в правый коридорчик.

- Здесь кабинет шефа - кстати, запомни сразу, называть его надо целитель Браун - и библиотека. А тут, - он кивнул в сторону кресел - можно передохнуть. Только если куришь, накладывай потом чары, а то у нас не все любят запах табака.

- А там что? - спросил Северус, кивая на левый коридорчик.

- Да разное - виварий, секционный зал... Но туда тебе пока рано, - уклончиво ответил Блэк. Он осторожно постучал и вошёл в кабинет. Северус последовал за ним.

Глава исследовательского отдела оказался высоким, сухощавым и абсолютно седым. Широкая, светло-зеленая, как у работников Мунго, мантия не скрывала военной выправки, голубые, чуть навыкате глаза смотрели цепко. Северус пожал протянутую руку - пальцы у Брауна оказались сухими и прохладными.

- Приветствую, Снейп. Коллега Джексон рекомендовал вас как отменного специалиста, господин Эйвери с ним согласен. А что вы сами скажете о себе? - глуховатый, медлительный голос перекатывал согласные как маленькие камешки.

Северус едва не фыркнул.

- Думаю, мое мнение должно совпадать с мнением моего начальства, - ответил он. Несколько секунд Браун внимательно рассматривал его, потом кивнул.

- Юмор - это хорошо. Освежает восприятие. И хорошо, когда молодой человек знает себе цену. Будете работать в моём отделе, Снейп. Мистер Блэк познакомит вас с персоналом и особенностями нашего распорядка. Для начала отправитесь в группу Преобразующих зелий - там как раз освободилось место. Имеете опыт работы с Оборотным?

- Да.

- Тогда, должно быть, вы в курсе проблемы?

Северус был в курсе. В состав Оборотного входил порошок из кератинизированной ткани рогов двурога - довольно редкого вида магических животных, обитающих только на территории Исландии. В прошлом году тамошние власти наложили эмбарго на импорт продукта - мол, что-то поголовье двурогов сильно поредело, - а контрабандный товар по качеству здорово проигрывал. Так что с производством Оборотного были теперь большие проблемы.

- Наш отдел в числе прочего пытается модифицировать состав Оборотного. Вам это интересно?

- Более чем, - ответил Северус. Глаза у него загорелись: ещё работая у Дойла, он обдумывал, чем можно заменить чёртов порошок - спрос на Оборотное всегда был неплох. Браун посмотрел на него ещё пристальнее и вдруг улыбнулся.

- Тогда выполняйте. Блэк, займитесь им. Можете быть свободны. Снейп, рабочий график вам принесут завтра. Если возникнут вопросы - обращайтесь лично.

- Спасибо, целитель Браун. - сказал Северус и вышел из кабинета вслед за Блэком.

...Уже спустя две недели он понял, что исследовательская работа привлекает его значительно больше прикладной. Рутинная варка даже самых редких зелий не имела ничего общего с попытками проникнуть в самую суть состава, расчленить его и собрать заново - лучшим, более действенным. "Зельевар может разлить по флаконам славу и даже сварить смерть", - сказал когда-то Слагхорн, начиная первый урок, и сердце одиннадцатилетнего Северуса затрепетало от восторга, но теперь сам он мог не просто сварить эту самую смерть - мог попытаться сделать её такой, как пожелает, и осознание этого было опьяняющим. Торопливо закончив дела в лаборатории, он со всех ног мчался к лифтам и торопливо касался палочкой заветной кнопки. Фильтровал, выпаривал, измельчал, рылся в книгах, посылал сов с запросами в библиотеки, без стеснения заказывал редкие ингредиенты, до хрипоты спорил с коллегами и ощущал себя невероятно счастливым. Дело двигалось, пробы с добавкой порошка из рога перуанского ядозуба показывали очень недурные результаты - только время действия состава ограничивалось тридцатью минутами, и Северус направил все силы на поиски подходящего ингибитора. Когда в один из вечеров в лаборатории появился Блэк и передал Северусу, что Браун приказывает ему немедленно явиться в кабинет, он даже досадливо поморщился - накануне передал шефу подробный отчет о проделанной работе, и сейчас искренне не понимал, зачем нужно его отрывать от дела.

Через десять минут он уже испытывал горькое разочарование. Браун заявил, что очень доволен, но закончить с Оборотным могут и остальные члены группы, а Северус, как перспективный специалист, будет направлен в другую - теперь ему предстоит работать под руководством самого Брауна. Ещё большим ударом стало то, что, как оказалось, в новую группу входит Блэк - за все время работы в исследовательском Северус не сказал ему и пары десятков слов. Он избегал Блэка, а тот, слава Мерлину, не делал никаких попыток к сближению. Но теперь славное время тишинины и покоя кончилось... Северус с трудом сдержался, чтобы не нахамить шефу, поклонился и вышел в коридор, разрываясь от гнева и обиды. Чуть позже он обнаружил себя сидящим на диванчике в холле под сенью разлапистой пальмы - Блэк почему-то торчал рядом. Северус окинул его взглядом и едва не выругался вслух.

- Ты здесь зачем? - спросил он, борясь с желанием вытащить палочку и показать чёртовому тихоне, где выскакунчики ночуют. - Отвали, мешаешь.

Блэк усмехнулся - эта фамильная усмешка, до тошноты напоминавшая школьные годы, была просто оскорбительной. Северус встал, клокоча от злобы. Блэк тоже встал - голос его звучал удивлённо.

- Да что с тобой? Думаешь, не вижу, как ты от меня шарахаешься? Слушай, может, я тебе и неприятен, но раз уж нам предстоит вместе работать, было бы глупо... Что не так-то, Снейп?

- Всё не так, - бросил Снейп. Его душила злость на произвол Брауна, но он благоразумно удержал её внутри. Блэк вдруг отступил и нервно вздёрнул подбородок.

- Если ты говоришь о моём брате, то даже такому психу как ты пора признать, что между мной и им нет ничего общего, - процедил он. И пошёл прочь - спина у него была неестественно прямая. Северус вдруг подумал, что и впрямь ведет себя неразумно.

- Погоди, - он догнал Блэка, - ты прав - если нам предстоит совместная работа, надо... В общем, ты не мог бы разъяснить, в чём суть вопроса?

- Но шеф же все рассказал, - удивился Блэк. Потом сморщил нос и хмыкнул, - а, ты так бесился, что даже не слушал... Вот что. Я понимаю, что когда тебя срывают с одного проекта и бросают на другой, это не особенно приятно, но ты пойми: перевод - признак того, что он тебе доверяет. Это ступенька вверх, уж поверь мне... Ладно, пошли. Думаю, когда увидишь всё собственными глазами, немного изменишь мнение.

Он свернул в левый коридорчик - ту часть исследовательского отдела, где Северусу прежде бывать не приходилось. Блэк подошёл к одной из дверей, коснулся её палочкой, и Северус моргнул от неожиданности - обычная деревянная створка превратилась в огромную, обшитую стальными листами. Блэк снова постучал по ней палочкой, дождался бирюзовой вспышки и с видимым усилием приоткрыл дверь. Северус оказался в следующем коридоре - довольно широком, выкрашенном светло-зеленой краской. У самого входа скучал за небольшим столиком здоровенный детина в маггловской камуфляжке. Завидев вошедших, он моментально встал - в его движениях сквозила упругая сила, а на поясе, помимо ножен для палочки, Северус углядел впечатляющих размеров дубинку.

- Майк, это мистер Снейп, - сказал Блэк. - Целитель Браун разрешил ему доступ уровня "Б".

- Палочку, - потребовал детина, обшарив Северуса взглядом. Он обследовал её, записал что-то в тонкий журнал в серой обложке и подтолкнул его к Северусу.

- Расписывайтесь, мистер. С техникой безопасности знакомы?

- Я его ознакомлю, - пообещал Блэк, улыбнувшись. Детина кивнул.

- Тогда пока под вашу ответственность.

Они отошли в сторону. Блэк принял важный вид и нахмурился.

- Запоминай. В одиночку в палаты не заходить, тебя всегда должен кто-то страховать, - негромко заговорил он. - С пациентами работать только в защитных костюмах, независимо от лунной фазы. В руки им ничего не давать, особенно принесенной извне пищи - они все на специальной диете. Любую царапину обрабатывать Кровоостанавливающим - у большинства превосходное обоняние, а на кровь они реагируют сам понимаешь, как. Все манипуляции - осмотры, забор анализов - только под Петрификусом. В полнолуние, разумеется, дополнительные меры предосторож...

- Не понял. - Северус почувствовал неприятный холодок. - Ты хочешь сказать...

- Ну да. - Блэк кивнул. - наша группа занимается ликантропией. Жутко интересно, вообще-то. И важно - ты хоть представляешь, каким прорывом станет то, что мы сможем останавливать трансформацию или, возможно, даже её предотвращать? Это уж точно покруче новой формулы Оборотного.

В голосе его явственно звучала издёвка, серые глаза презрительно щурились. А Северуса колотил озноб. Спустя несколько лет он всё еще отлично помнил узкий тоннель, глухой вой из-за двери и ненавидящий шёпот ублюдка Поттера: "Что, гад, сунул все-таки нос свой сопливый куда не просили, не удержался?.. Да шевелись ты!" В глазах вдруг потемнело - чёртова память безжалостно развернула перед ним картину, увиденную полгода назад в авроратском морге, куда они с Дойлом ходили на опознание. До сих пор Северусу изредка снился скелет с лишь кое-где уцелевшими ошмётками кровавой плоти - всё, что оборотни оставили от Антигоны... Он пришёл в себя от боли в ладони и понял, что изо всех сил вцепился в рукоятку палочки.

- Что? - с удивлением спросил Блэк. Потом понял и усмехнулся чуть ли не покровительственно.

- Да не трусь ты, у нас, слава Мерлину, ещё ни разу не было никаких инцидентов. Они же и сами мечтают вылечиться. Так что всё довольно мирно.

- Ещё раз услышу что-то насчёт трусости - получишь вызов, - прошипел Северус, приходя в себя. Блэк покосился на его руку, всё ещё судорожно сжимавшую палочку, и нахмурился.

- Прости. Я не собирался тебя обижать.

- Принято, - нехотя пробормотал Северус после небольшой паузы. Страх прошёл, и теперь ему было немного стыдно за свою реакцию. В конце концов, явно видно, что тут к делу подходят не абы как, а со всеми мыслимыми предосторожностями. - Ладно, показывай дальше.


Оборотни, которых Блэк называл "пациентами", помещались в трёх боксах: мужском, женском и детском. Блестящий металл дверей и толстенные оконные стёкла ритмично вспыхивали голубыми огоньками Охранных чар, в тамбурах-предбоксниках стояли шкафы с защитными костюмами и умывальники – после осмотра персоналу полагалось обязательно обработать руки, чтобы не выносить в коридор даже мельчайшие частицы заражённой слюны. В первом боксе Северус увидел четверых разновозрастных мужчин – трое дремали на койках, четвёртый хмуро таращился в стену. Во втором болтали за столом три женщины, сопровождавшие разговор усиленной жестикуляцией; еще двое спали, а последняя – невысокая, смуглая, с длинной чёрной косой – сидела на корточках у стены, тоскливо раскачиваясь взад-вперёд. Все оборотни были одеты в полосатые пижамы с нашивкой на груди. Северус прищурился, пытаясь разглядеть мелкие буквы.

- "М", "Ж", "Р" – мужчина, женщина, ребенок, – сказал Блэк. – И номера. Так гораздо удобнее вести документацию. Фамилий мы не употребляем – тем более, что у большинства они такие, что и не выговорить.

- Почему? – удивился Северус.

- Так они иностранцы – Европа, Индия, Пакистан. Разве ты не заметил?

- Да, точно. – Типы лиц и жестикуляция оборотней действительно были непривычны Северусу. – А как они здесь-то оказались?

- Шеф заключил договоры с иностранными госпиталями – ты же знаешь, с оборотнями никто возиться не любит, они всегда рады спихнуть их куда подальше. Тем более магглов.

- Так это магглы?! Ничего себе...

- Ну да. Думаешь, их не кусают, что ли? Кусают, и еще как, даже чаще, чем волшебников.

- А как они реагируют на то, что случилось?

- Да Мерлин поймёшь – они по-английски-то почти не говорят. Но ты не бери в голову: пациентами занимаются шеф и Хилл – это второй целитель. Они, если надо, переводят, а наше с тобой дело – зелья... Пошли дальше.

- Пошли. А давно они здесь?

- Исследования начали два месяца назад – основная масса с того времени. Троих привезли после прошлого полнолуния.

- Ясно.


Последний бокс Северуса здорово удивил: трое находившихся там разновозрастных детей неподвижно лежали на койках с закрытыми глазами. Ближайший к окну ребенок разметался во сне, скинул одеяло, и на его обнажённой груди были хорошо различимы почти зажившие рваные рубцы – следы волчьих челюстей.

- Сон Без Снов, – пояснил Блэк, отвечая на вопросительный взгляд Северуса. – Взрослые оборотни обычно спокойны, а маленькие бывают агрессивны. Пока организм не привык к новому метаболизму, они слишком возбудимы – поэтому у нас каждый день получают зелье. Так спокойнее.

- А как вы справляетесь в полнолуние?

- Переводим на ночь в подвал – там одиночные камеры. Вместе их держать нежелательно, могут друг друга погрызть. А тех, кого надо обследовать в период трансформации, помещаем в спецкамеру – сейчас покажу.

Блэк направился в конец коридора – к последней двери. За нею оказалось огромное, ярко освещённое помещение со сводчатым потолком и кафельными стенами, в центре которого возвышалось что-то типа небольшого бункера – стального, цилиндрической формы, с несколькими круглыми окошками. В левой части помещения выстроились по стенке лабораторные шкафы, справа располагалось три металлических стола. На одном из них вздрогнувший Северус увидел тощую лупоглазую девчонку лет тринадцати в уже знакомой пижаме – судя по окаменевшей позе, девчонка была под Петрификусом. Рядом стоял человек в защитном костюме с пробиркой в руках. Он бросил в сторону вошедших равнодушный взгляд и кивнул.

- Добрый день.

- Здравствуйте, целитель Хилл, – ответил Блэк. – Это наш новый коллега, Северус Снейп.

- Отлично, – Хилл снова кивнул. – Раз уж вы здесь, подстрахуете меня?

- Конечно. – Блэк вытащил палочку и взял девчонку на прицел. Хилл снял с пояса свою.

- Фините инкантатем. – Он дёрнул пациентку за руку, заставляя сесть, и добавил что-то на неизвестном Северусу языке. Та разинула рот, несколько раз сплюнула в пробирку, Хилл коротко потрепал девчонку по щеке, а потом хлопнул в ладоши – подле него тотчас появился сморщенный длиннорукий карлик в кожаном фартуке. Он без малейших усилий взвалил девчонку на плечо и вынес в коридор.

- Через пять минут доставь мне М-четыре! – крикнул Хилл ему вслед.

- Это кобольд, – сказал Блэк. – Здесь их несколько – шеф нанял для ухода за пациентами. Они очень сильные – любого маггла скрутят без проблем.

- Да, – подтвердил Хилл. – Мистер Снейп, запомните, что пациенты не должны находиться в коридоре в одиночку – либо с охранником, либо с кобольдом.

- Запомню, – ответил Северус. Такой подход ему нравился – страх, еще недавно разбегавшийся по спине холодными ручейками, исчез, будто его и не было. Блэк убрал палочку и повернулся к двери.

- Пойдём теперь в лабораторию.


Остаток дня Северус провёл, изучая материалы предыдущих опытов и литературу по ликантропии, которой, слава Мерлину, было довольно много. Метаболизм оборотней он знал не особенно хорошо, так что пришлось основательно поскрипеть мозгами – и по итогам убедиться, что вопрос изучен крайне слабо. В основном, исследования с древности и по сей день посвящались способам защиты от ликантропов или их уничтожения, а отнюдь не излечения, и лишь в лаборатории Дамокла Белби последний год проводились испытания эликсира, направленного на замедление трансформации – в частности, они утверждали, что вытяжка листьев аконита действенна в плане ингибиции ферментативного катализа, происходящего в мозговой ткани оборотней. Но всё это было еще на стадии разработки. К тому же, Северус не нашёл ни одного более-менее полного анализа состава оборотнической слюны – за два месяца работы Блэку и его предыдущему напарнику удалось выделить в чистом виде только три фермента. Из работ Белби следовало, что их, скорее всего, не менее полутора десятков. Этим следовало заняться в первую очередь – как и способами ингибиции. Северус расписал план, утвердил его у весьма довольного им Брауна и приступил к делу.

Регулус – спустя неделю совместных трудов Северус всё же пересилил себя и начал обращаться к нему по имени – оказался неплохим напарником. Он без звука задерживался в лаборатории дотемна, отлично владел чарами и безошибочно выполнял все задания Северуса. К тому же, на него удалось переложить работу с "пациентами" – Северус всё же брезговал оборотнями, а Блэк относился к ним совершенно спокойно. Совместными усилиями они выделили четвёртый фермент – влияющий на изменение костной ткани – и занялись поисками ингибитора. В пробах in vitro отлично сработала русалочья слизь. Прочитав отчёт, Браун присвистнул от удовольствия и заявил, что в ближайшее время следует провести первые пробы in vivo.

Накануне полнолуния Северуса потряхивало от возбуждения. Для исследования Браун отобрал четверых подопытных: "М", "Ж" и двух разнополых "Р". В преддверии трансформации оборотни беспокоились, так что все дружно получили дозу зелья Сна Без Снов и отправились по койкам, а Северус с Регулусом пошли в лабораторию и с одинаковым трепетом уставились на склянки с ингибирующим составом. Охлаждающие чары колыхались в контейнере, словно рой снежинок, и Северус почему-то вспомнил, как в детстве с трепетом ждал Рождества.

- Устал? – спросил Регулус.

- Нормально. Скорей бы завтра, – не подумав, ответил Северус и прикусил губу, ожидая насмешки. Но Регулус только кивнул.

- Сам жду не дождусь.

Он стоял у стола и возбуждённо улыбался, поглаживая пальцем крышку контейнера. Северус искоса глянул на его восторженное лицо и наконец решился задать давно интересующий вопрос:

- Рег, скажи, а как ты попал к Эйвери? Да еще сразу после Хога.

Тот взмахнул пушистыми, как у девчонки, ресницами и улыбнулся ещё шире.

- А я всё ждал, когда спросишь. Помогли, конечно. Так же, как и тебе.

Северус вздрогнул, пристально посмотрел ему в глаза, потом безотчётно опустил взгляд ниже. Регулус ловким движением завернул левый рукав мантии и подмигнул. Северус ошалело моргнул и вдруг тоже улыбнулся.

- Вот уж не думал, что...

- Опять? – Блэк заледенел и нервным движением опустил рукав. Северус торопливо помотал головой.

- Нет, не дёргайся, я не о братце твоём. Просто... удивился. Видел тебя пару раз на митингах, но не думал, что встречу здесь.

- К твоему сведению, я был лучшим на своём курсе, – всё ещё напряжённым тоном ответил Рег. – А Лорду меня Люциус представил еще два года назад. Я и ПАУК по Зельям выбрал в расчёте на будущее – мне всегда была интересна исследовательская работа. Кстати, – добавил он уже спокойнее, – он очень ждёт результатов. Так что в наших интересах постараться.

Северус даже не удивился.

- Исследовательский отдел курирует сам Лорд? – спросил он.

- Ну не старый же Эйвери, – хмыкнул Регулус. – Ладно, пошли по домам – час поздний.

Вечером следующего дня, едва солнце скрылось за горизонтом, кобольды перевели оборотней в подвал и разместили в камерах. До трансформации оставалось несколько часов – обычно она начиналась ближе к полуночи. Подопытных раздели, ввели им ингибитор и поместили в бункер. "М-2" тут же скорчился у стены и закрыл глаза, "Ж-5", ничуть не стыдясь наготы, расхаживала из стороны в сторону и шептала себе под нос, время от времени зачем-то прикасаясь сложенными в щепоть пальцами ко лбу, плечам и груди, а "Р-2" и "Р-3" – та самая лупоглазая девчонка, которую Северус запомнил с первого дня, – уселись на пол, обнимая руками колени. В окна бункера всех было видно очень хорошо. Северус нервно грыз ногти – успокоился только после тычка в спину от Регулуса и отошёл к столу проверить Самопишущее Перо, которому полагалось записывать ход эксперимента. Сзади вдруг послышался стук двери и голоса. Северус, обернувшись, с изумлением увидел Люциуса, дружелюбно болтающего с Брауном. Малфой улыбнулся и помахал рукой.

- Наблюдатель от Лорда, – тихо сказал подошедший Рег.

- Понятно, – протянул Северус, бесцельно таская Перо по столешнице.

- Сюда! – крикнул вдруг Хилл, напряжённо смотревший в окошко бункера.


Северус бросился к нему. Зрелище, представшее его глазам, заставило вздрогнуть и прижать ладонь ко рту. Рядом хрипло охнул Рег.


"Р-3" клубком каталась по полу камеры. Её рот был распялен в беззвучном крике, из носа потоком текла кровь, а тощее тельце напрягалось в судорогах. Лицо искривляла какая-то уродливая гримаса – то ли смех, то ли плач. Остальные оборотни сбились в кучу у стены – "Ж-5" обнимала "Р-2", пряча его лицо у себя на груди, и всё ещё что-то шептала.

- Не похоже на обычную трансформацию, – пробормотал Хилл.

- Ингибитор, – бросил Браун, внимательно глядя в окно. – Будем ждать.

"Р-3" на миг замерла, тяжело дыша, потом тело её согнули новые судороги, она страшно затряслась, резко свела челюсти и обмякла. Рот приоткрылся, на голую грудь выплеснулся фонтан крови. По лицу "Ж-5" потекли слёзы.

- Язык, – сказал Хилл.

- Думаю, да, – согласился Браун.

- Что-то не так? – спокойным тоном поинтересовался Люциус, не отрывая взгляда от окошка. Браун покачал головой.

- Неясно. Будем смотреть дальше.

"Р-3" вновь затряслась, брызгая во все стороны кровью. Её тело сжалось в комок, потом растянулось, распласталось по полу и ощетинилось короткой мокрой шерстью. Правая нога скрючилась, превращаясь в волчью лапу, туловище и верхние конечности тоже стали волчьими. Череп деформировался, вытянулся, как огурец, половина волос опала на пол. Лицо осталось человеческим.

- Неполная трансформация, – Браун разочарованно присвистнул. – Можно было ждать.

- А почему остальные не меняются? – спросил Люциус.

- Возраст. И вес, в первую очередь – у этой самый ускоренный метаболизм. Думаю, минут через десять-пятнадцать с ними произойдёт тот же процесс.

- Неудачно. – Люциус вздохнул. Браун нахмурился.

- Это только начало, – резко ответил он.

- Что... теперь? – вдруг прошептал Регулус. Словно отвечая ему, "Р-3" содрогнулась, широко раскрыла рот и то ли завыла, то ли заорала – "М-2" заткнул уши пальцами, а "Ж-5", не прекращая обнимать "Р-2", подняла голову и что-то выкрикнула, глядя прямо в лицо Северуса. Того передёрнуло.

- Боюсь, состояние необратимо, – сказал Хилл. Регулус резко отшатнулся назад.

- Но этого не может быть. Надо дождаться утра... – лихорадочно забормотал он. Браун внимательно посмотрел на него.

- Ступайте вниз, Блэк. Проверьте состояние пациентов.

Регулус беспомощно глянул на него. Губы у него затряслись – как в школе, когда после выкрика Шляпы: "Слизерин!" его брат устало закрыл глаза и поник головой. Северуса вдруг кольнула жалость.

- Но я...

- Выполняйте, Блэк, – бросил Браун уже более жёстким тоном. Регулус еще раз глянул в окошко камеры, сморщился и чуть ли не бегом бросился к двери.

- Можно что-то сделать? – спросил Северус, кусая губы: "Р-2", высвободившись из рук "Ж-5", дёргался в разные стороны и хватался за живот – похоже, у него начиналась трансформация. Браун коротко кивнул.

- Можно. Хилл!

- Да, целитель Браун?

- Газ.


Хилл отошёл к шкафам, достал небольшую банку с серыми кристаллами, незнакомыми Северусу, и, вернувшись к бункеру, стукнул палочкой по стенке. Из толщи металла сама собой выросла длинная лестница. Хилл живо взобрался по ней, открыл крошечный люк и высыпал в него кристаллы. Потом взмахнул палочкой, закрыл люк, проверил герметичность и спустился вниз.

- Сколько это займёт времени? – с любопытством спросил Люциус. Он по-прежнему таращился в окошко, а вот Северус не мог заставить себя посмотреть туда: мальчишка "Р-2" уже вовсю катался по полу.

- На такой объём – минут десять, – ответил Браун.

Под потолком бункера появилось перламутровое марево. Он ширилось и густело, стекая вниз длинными полосами, похожими на ленты полупрозрачной кисеи. Плачущая женщина в камере вдруг потянула носом и сморщилась, на лице её застыло странное, расстроенное выражение – будто у хозяйки, унюхавшей гарь из кухни. Северуса затрясло.

- Есть, – заметил Хилл.

Женщина упала на колени. Она кашляла, корчилась, зажимала себе рот ладонями, царапала горло. Лежащий на полу мальчик, чья трансформация так толком и не началась, дрожал мелкой дрожью и тоже кашлял. Мужчина в ужасе метался по камере и колотил кулаками в стены. Эта молчаливая пляска смерти была чудовищна. Женщина вдруг обернулась к мужчине и что-то крикнула, давясь слюной – тот сморщился, отчаянно помотал головой и застучал кулаками с удвоенной силой. Мальчик выгнулся и обмяк – его ладонь бессильно упала рядом с кучкой волос, выпавших у уже давно неподвижной девочки. Вокруг раскинутых худых бёдер медленно расплывалась лужа. Северус не выдержал и отступил от окна.

- М-м-м...

Почти неслышный звук заставил его повернуть голову. Северус едва удержал площадное ругательство: глядящий в своё окошко Люциус одной рукой изо всех сил вцепился в трость. Другая двигалась где-то в гуще складок плаща – степень увлеченности мистера Малфоя процессом выдавали яркий румянец и явственно потяжелевшее дыхание.

- Himmel, Arsch und Zwirn!!* – послышалось сбоку.

Взбешённый Браун подскочил к Люциусу. Его и без того выпуклые глаза были вытаращены так, что, казалось, вот-вот выпадут на пол.

- Вы есть развратник! – проорал он. – Вон!

Нимало не смутившийся Люциус пожал плечами и отошёл от бункера, на прощание бросив в окошко сожалеющий взгляд. Хилл вдруг беззвучно усмехнулся. У Северуса смеяться не было ни сил, ни желания: женщина уже лежала ничком на полу, мужчине, судя по остекленевшим глазам и струйке пены изо рта, тоже оставалось жить считанные секунды.

- Ждите в коридоре, – мрачный Браун махнул на Люциуса рукой. – Прежде за подобные вещи я назначал трое суток карцера!

- Я не ваш подчинённый, – равнодушно ответил Люциус. И вышел.

- Was fur eine hirngerissene Verruchtheit...** – пробормотал Браун. – Хилл, кобольдов сюда. Материал – на утилизацию. Снейп, не огорчайтесь – у любого исследователя бывают неудачи. Завтра продолжите работу.

Хлопнула дверь. Северус, стараясь не глянуть ненароком в окошко бункера, торопливо отошёл прочь. Руки всё ещё тряслись. Нельзя сказать, чтобы он жалел погибших оборотней – если подумать, быстрая смерть была для этих изгоев даже лучшим исходом. Но все же впечатление у него осталось очень тяжёлое.

- Шеф прав, – Хилл похлопал его по плечу. – У вас всё получится, Снейп. Выше нос.

- Да, надеюсь, – пробормотал Северус. В груди ворочалось что-то неприятное – то ли боль, то ли страх. – Скажите, коллега, а где целитель Браун работал... прежде?

Хилл пристально посмотрел на него и, немного помолчав, пожал плечами.

- Это долгая история, Снейп. Не забивайте себе голову лишним.

Глаза его блестели неестественно ярким блеском – словно в них отражалось пламя горящей печи.

* * *

Выйдя из блока, ещё не вполне пришедший в себя Северус постоял немного, встряхнулся и пошёл к кабинету Брауна. Надо было принести извинения - хотя инициатором опыта и был шеф, но Мерлин разберёт, что завтра придёт ему в голову, тем более, что, как предполагал Северус, завтра Брауну предстояло объясняться по поводу смертей пациентов с целителями, которые их сюда направили.

Дверь была полуоткрыта. Северус подошёл поближе и услышал ленивый голос Люциуса.

- Хорошо, Браун. Напишите, какого рода материал вам нужен, и в течении двух дней его доставят. Благо полнолуние.

- Нужно то же самое, - холодно ответил Браун. - Мужчина, женщина, ребенок. По два экземпляра каждого - сегодняшнее может повториться, и я не желаю оставаться с пустыми руками. Передайте господину Грейбеку моё почтение и попросите не слишком увечить материал. На восстановление уходит слишком много средств.

- А вы расходуйте аккуратнее.

Северус шарахнулся назад и вылетел в холл. Сердце колотилось так, что перехватывало дыхание и в ушах стоял ровный гул. Он упал в кресло, некоторое время посидел в полной прострации, потом со всхлипом втянул в себя воздух и зажмурился.

Грейбек... вот значит, как...

- Ты в порядке, дружище?

Северус вскочил, едва не снеся ближайшую кадку с пальмой. Невдалеке стоял Малфой - улыбался, псих недоделанный, и смотрел на него в упор.

- Что, Северус? Тебя внезапно силой вырвали из уютной страны фейри?

На миг захотелось вытащить палочку и наставить её прямо на малфоевскую улыбку, но Северус сдержался.

- Откуда они? - спросил он медленно. - Может, это вообще маги, а?

Малфой поморщился.

- Ну что за бред? Магглы, Северус, самые что ни на есть магглы. Нелегальные эмигранты. Лезут сюда, как саранча - их до драккловой матери много, а маггловские власти с ними возятся. Организовывают какие-то лагеря, приюты... в общем, полнейшее безумие. Когда отделу понадобился материал, мы сразу подумали о них и устроили в иммиграционную полицию своего человечка. А дальше всё просто - уж кого, но этих никто и никогда не будет искать. Магглов - миллионы, Северус, я не зря сказал про саранчу. Так пусть она послужит благому делу. Пара десятков бесполезных жизней может спасти сотни, может, даже тысячи нужных. Ты помнишь, что говорил Лорд? Каждая капля волшебной крови драгоценна. Помнишь?

Северус молчал. Он не знал, что ответить. Малфой усмехнулся.

- Подумай об этом на досуге и прекрати изображать невинную девственницу.

- Да, уж ты-то на невинность точно не тянешь! - рявкнул озверевший Северус. Люциус и бровью не повёл.

- Будь снисходительней к маленьким слабостям старого друга, - сказал он. - У кого их нет, Северус? В общем, возьми себя в руки и займись делом.

Он развернулся и исчез в полумраке коридора. Северус сглотнул. Его тошнило, от злости кружилась голова. За спиной послышался слабый шорох, напряжённые нервы не выдержали, и Северус с хриплым возгласом выхватил палочку. Постоял пару секунд, вытянув вперед дрожащую руку, и медленно опустил.

В глубине холла стоял Регулус. Его застывшее лицо бледностью напоминало луну - ту самую проклятую луну, что сияла сейчас где-то в далеком равнодушном небе.

- Пойдём куда-нибудь, - хрипло сказал он. - Выпьем.

* * *

Северус открыл глаза и увидел прямо перед собой ворох чёрных прядей. Долгое время он соображал, с кем его угораздило переспать, потом различил в путанице волос белую тень явно мужской ладони со знакомым фамильным кольцом на пальце и вздохнул. Нет уж, на Регулуса у него бы точно не встал - впрочем, вчера у него не встал бы и на шестнадцатилетнюю вейлу. Из "Дырявого котла" их вышвырнули, после того как Блэка вывернуло прямо на стол, пришлось ждать "Рыцаря" (в салоне которого Регулус ещё дважды оставил свой след) и продолжить приятное времяпровождение в "Кабаньей голове". Аберфорту было глубоко плевать, в каком состоянии его посетители - просто когда Северус уже не различал в винном тумане даже собственных рук, хозяин предложил им заночевать в комнатах наверху. Как они туда дошли, Северус не помнил... Он помотал головой, чуть не заорал от боли и медленно спустил дрожащие ноги вниз. Пол в комнате был грязней грязи, на простыни и глянуть страшно, но зато на столе обнаружился мутный графин, полный воды, и Северус от всей души простил Аберфорту пренебрежение уборкой. Ополовинив графин, он огляделся. За окном уже вовсю светило солнце, настенные часы показывали ровно двенадцать - впрочем, Северус сразу же понял, что они сломаны: тонкая узорчатая стрелка бессильно подрагивала на одном месте. Он с трудом нашёл палочку, сотворил Темпус и охнул.

- Блэк! Регулус!

- А-а-а...

- Да что ж такое... Рег! Вставай, Рег. Надо срочно приходить в себя и бежать на работу. Браун с нас три шкуры сдерёт.

Регулус, не открывая глаз, сел в постели. Потом взмахнул своими девчоночьими ресницами и посмотрел на Северуса неожиданно ясным взглядом.

- Нет, - чётко сказал он. - Не пойду.

Северус отмахнулся от него и, постанывая, начал очищать чарами измятую и загаженную мантию.

- Давай шевелись, - бросил он, разыскивая ботинки. Регулус даже не шелохнулся.

- Я еще вчера сказал. Моя работа окончена. Я так не могу - неужели ты не понимаешь, Северус? Это же...

- Да ты бредишь, - Северус наконец нашёл ботинки. - Мало ли, что ты вчера говорил, - он вдруг вспомнил вчерашние слова Люциуса. - Не изображай ты невинность, Рег. Если подумать, подход Брауна очень рационален. Они же и правда померли бы - а так хоть пользу принесут. Да, тяжело, но знаешь, как говорят? Не разобьёшь яиц - не будет яичницы.

Он сам не понимал: врёт себе или действительно согласен с Малфоем? Но после сказанного ему определённо стало легче - словно рухнул последний, неизвестно кем установленный барьер. С кровати не донеслось ни звука. Северус бросил туда короткий взгляд - бледный помятый Регулус смотрел на него в упор.

- Значит, тебя не прижало ещё... - пробормотал он себе под нос. - Ничего. Это ничего - всё впереди, я чувствую... Вообще, хотел бы я знать, что это будет - то, что прижмёт тебя.

- Что ты там бормочешь?

- Не важно. - Регулус медленно слез с кровати. - Не видел мою мантию? Я сейчас соберусь.

- Давай, не спи. Я вниз - расплатиться с Аберфортом. Подожду тебя у стойки.

Регулус не ответил. Он с задумчивым видом смотрел в окно, явно размышляя о чём-то. Северус махнул рукой и вышел из комнаты.


В коридоре было темно. За поворотом раздавались тихие голоса - Северус по старой школьной привычке прислушался и вдруг замер, пристально вглядываясь в полумрак. Один из голосов был ему знаком - и знаком очень хорошо. За семь лет он его много раз слышал.

- Ничего страшного, дорогая Сибилла, - мягко произнёс голос. - Я тоже немного задержался, так что не вижу проблем.

- Ах, директор Дамблдор, вы так добры, у меня просто нет слов... - прочирикало в ответ.

- Заходите, дорогая.

Тихо стукнула дверь. Северус выждал несколько секунд и неслышно скользнул за угол. Это было... интересно. Какого Мерлина старик притащился в такую дыру? Любопытство, которым он всегда отличался, закипело в крови, почти ощутимо подтолкнуло его к неплотно закрытой двери, и Северус приник к ней ухом. В голове ещё шумела вчершняя выпивка, дверь, чтоб её, была дубовой и весьма основательной, но отдельные слова вполне можно было различить. Северус закрыл глаза и прислушался.


Часы, висящие в комнате на втором этаже "Кабаньей головы", вдруг слегка содрогнулись. Узорчатая стрелка дёрнулась и побежала по кругу, отсчитывая безжалостное время.

....................................

* Himmel, Arsch und Zwirn!!(нем.) - Господи, раздери его жопу!

** Was fur eine hirngerissene Verruchtheit...(нем.) - Что за вопиющая гнусность...

@темы: текст, темные